Она отступила от шкафа, снова приблизившись ко мне. Своей неуверенной рукой она провела вдоль линии моего лица.
— Знаешь, я ошибалась.
Мне было сложно говорить.
— Насчёт?
— Насчёт тебя, — Валькирия подалась вперёд, ненадолго прислонясь лбом ко мне перед тем, как подняться на пальцах ног, чтобы прижаться губами к моей щеке. И потом оставив более нежный, более грустный поцелуй в уголке моего рта. — Что мы будем делать, Кристиан?
Я не имел понятия. И признавать это было так чертовски несправедливо.
Я получил ещё один поцелуй, на этот раз в губы. Но он был такой короткий. Лишь намёк на поцелуй. Я хотел большего.
Я хотел её.
— Вероятно, нам стоит немного поспать. Нам обоим скоро нужно вставать.
Поспи в самолёте, думал я. Не уходи.
— Спасибо за эту неделю, — сказала она, словно я пожалел её и был здесь, только потому что мне было скучно, и мне было больше нечего делать. — Я никогда этого не забуду.
Эльза протянула вперёд руку. Я смотрел на неё с ужасом. Она собирается сделать это. Она и в правду собирается сделать это. Она хочет пожать мою руку, попрощаться и потом она улетит в Ваттенголдию, а я отправлюсь в Эйболенд, и... и... мы... я просто вернусь к своей привычной жизни?
И женюсь на её сестре?
Пошло всё! Нет. Нет! Наша история не может так закончиться.
— Хорошо, что я наконец узнала тебя, Кристиан, — я вздрогнул от этой официальности. — Желаю тебе больших успехов. По крайней мере, мы можем быть уверены, что наши страны всегда будут союзниками, особенно в МС, как только займём наши троны.
Союзник... и грёбаное родство по жене. Это несправедливо. Какого хрена! Это просто несправедливо!
— Что случилось с Крисом? — я даже не смутился от того, что мой голос сорвался.
Слеза лениво скатилась по её щеке, и это опустошало меня ещё сильнее. Эльза покачала головой, намеренно вдыхая побольше воздуха. И затем она снова протянула свою руку.
Когда наши ладони и пальцы соединились, это чувство было почти таким же интимным, как наш поцелуй минутами раньше. Коже к коже, касание к касанию. Её пальцы обвили мои, а мои – её. В моей крови, как лесной пожар, снова вспыхнуло желание.
Я не хотел отпускать её, не сейчас, но это не имело значение ни здесь, ни там, потому что, если ей нужно уйти от того, чтобы это не было, что заставляло мои лёгкие сжиматься, а моё сердце биться в болезненных ударах, тогда это её право.
Потому что не важно, что я бы не чувствовал, она не могла быть моей. Она Наследная Принцесса, я Наследный Великий Герцог. Это всегда будет для нас запретом. Мы никогда не сможем быть вместе, не навсегда, не без необходимости одного или нас обоих отрекаться от наших тронов. А кому их передавать? Лукасу? Изабель?
И всё же...
Всё во мне хотело сказать "пошло всё" и пойти на риск.
— Я тоже рад нашему знакомству, — я солгал. Это было лучше, чем "рад". Это была счастливая случайность во время поистине дерьмовых обстоятельств.
Она выпустила руку первой, припав передо мной в реверансе, словно мы были незнакомцами, а не людьми, которые только что ели пирог и целовались так, словно наши жизни зависели от этого. В ответ я вынужденно поклонился, одной рукой пересекая грудь, накрывая ладонью сердце.
Чёрт, боль была физической. Болело так, будто кулак смял жестяную банку.
И потом, раньше, чем я выпрямился, она ушла.
Глава 39
Эльза
— В общем, неделя прошла лучше, чем я думала, — Изабель положила свой журнал на колени, чопорно складывая руки поверх глянцевой обложки. — Ты так не думаешь?
Потребовалось немало усилий, чтобы не разразиться на неё матом: "Ты что, твою мать, прикалываешься?" на весь маленький частный самолёт, в котором мы летели. Вместо этого я сказала так спокойно, как только можно, когда ты совершенно пал духом:
— Были и хорошие, и плохие моменты.
Она глянула туда, где сидел наш отец: он был с головой увлечён беседой с Биттнером. Понизив голос, она сказала:
— Я написала Альфонсо перед отлётом. Сказала ему, что нам нужно поговорить.
Я закрыла папку, которую отчаянно пыталась читать, в надежде сохранить что-то похожее на здравый смысл на время этого невыносимо долгого перелёта, и отложила ее в сторону. Это не помогало. Как и этот разговор.
Мой голос не выражал никаких эмоций:
— Я думала, что вы поссорились.
Она опустила голову в моём направлении, и ко мне качнулся занавес из блестящих тёмных волос.
— Он не хотел, чтобы я уезжала на этой неделе. Мы страшно поругались из-за этого. Альфонсо хотел, чтобы вместо этого мы сбежали в Женеву.
Поэтому, теперь она открылась мне, когда всё было сказано и сделано. И всё же сейчас мне было совсем не до её личной драмы. Не тогда, когда утром в моей груди разбилось сердце.
— Не жалеешь, что не поехали?
— В Женеву? — она заворачивала кончики своих волос, проводя локонами вперёд-назад по подбородку. Когда я кивнула, она вздохнула. — Во мне сейчас так много противоречий, Эльза.
— Что ты ему скажешь?
Изабель закусила губу, откинув голову назад на кожаное сиденье.
— Полагаю, правду, — она отбросила волосы и погладила моё колено. — А ты как, держишься? Я хотела поговорить с тобой этой ночью, но ты не появилась, пока...
Пока не пришло время улетать.
Мы всегда были честны друг с другом, но наша честность больше отражала нашу королевскую природу: равнодушная и идеально преподнесённая. Никто из нас не врал, но наши ответы были аккуратно подобраны до того момента, где слова пересекали границу между правдой и вымыслом.
Поэтому я продолжила нашу шараду. Я сказала ей, что со мной всё хорошо. Потому что технически, так и было. Я была в оцепенении, но всё хорошо.
Она долго разглядывала меня, задумчиво сужая глаза.
— Ты была где-то этой ночью. Или, возможно, утром.
Я достала недавно отложенную папку.
— Полагаю, да.
— Ты каждый день исчезала на несколько часов посреди ночи.
Я вынула документ.
— Как и ты, по-моему. А также большинство наследников.
— Во время ночных вечеринок я и Кристиана никогда не видела.
Я хотела засмеяться ей в лицо:
— Как интересно.
Я практически напрашивалась на следующий вопрос, всё равно у неё не было доказательств. Но Изабель отстранилась, как я и думала. Её лицо нахмурилось от разочарования. И я вернулась к документу у меня в руках, посвящённому парламентским вопросам для собрания на предстоящей неделе, что было гораздо предпочтительнее какого-либо разговора по душам с сестрой.
Глава 40
Кристиан
Теперь Волчица упивалась своей победой, как и бессчётным числом стаканов её драгоценного коньяка, выжранного за время полёта домой. К тому же её крыша улетела так же высоко, как воздушный змей, благодаря разным таблеткам, название которых мне даже не интересно. К счастью, она забрела в одну из спален самолета, в сопровождении стюарда, так что, как минимум час или около того, мы могли лететь спокойно.
Почти все, включая Паркера, спали, стараясь не допустить сбоя биочасов из-за перелёта. Но мы с братом были чересчур возбуждены, чтобы последовать их примеру.
— Как думаешь, это будет дурным тоном, если я созову прессу на взлетную полосу к нашему прилёту домой? — пробубнил Лукас. Он вынул свою фляжку, милосердно заполненную водкой, а не коньяком. — Потому что, сначала я бы вставил в рамку снимок, как Её Высочество падает лицом на асфальт и что-то кудахчет при этом. А потом я послал бы его в каждый дом в качестве рождественского подарка.
Мы стукнулись кулаками. Я бы с радостью принял в этом участие.
— Может, мы даже могли бы поменять на него её официальный портрет. И тогда Эйболенд действительно увидел бы, что она за ведьма.
Чаще всего мальчики испытывают к матерям сыновнюю любовь, и, наверное, мы двое тоже где-то очень-очень глубоко внутри.