— Не надо никого стращать, — запротестовала Шарлотта. — Подойди к этому логически, Эльза. Если наши подозрения насчёт того, что Принц Матье женится по принуждению, окажутся верны, то ему будет невыносимо тяжело оставаться преданным и слушаться наказов родителей, когда перед ним будет стоять так называемая любовь всей его жизни, беременная его ребёнком.
Разгневанная Эльза вскочила с дивана.
— Вы думаете, что он знает? Вот уж ума не приложу, как или почему он стал бы жениться на мне, если они ждут ребёнка. Я, конечно, не очень-то хорошо его знаю, но я совершенно не представляю его одним из тех, кто готов скинуть с себя такую ответственность!
Я встал рядом с ней и взял её за руки.
— Мы не узнаем, пока сами его не спросим.
— Позвони ему, — её голос дрожал. — Чтоб его чёртова задница сейчас же была здесь!
— И что сказать? — спросила Шарлотта с дивана. — Мы полагаем, что та женщина, с которой ты всё ещё встречаешься, или может уже нет, беременна твоим ребёнком? Что ты скажешь? А что, если мы ошибаемся? Что, если они давным-давно расстались и это чей-то другой ребёнок? — она покачала головой. — Что, если их разрыв был тяжёлым, и они оба больше не хотят видеть друг друга? Будет лучше, если мы сначала дождёмся, пока Паркер переговорит с Ким.
— Но мы сейчас говорим о моей жизни!
Эльза крепко сжимала мои руки. Ярость и недовольство пробирались наверх по её шее. Никогда раньше я не видел её такой рассерженной.
— И о жизни Ким, — аккуратно напомнил ей я. — И Мэтта.
Её блестящие синие глаза вернулись ко мне.
— И о твоей?
Вопрос звучал очень прямолинейно, и я ответил ей также:
— И о моей.
Её гнев немного поутих. И потом она кивнула в решимости.
— Паркер, ты тогда лучше отправляйся. А остальные... я хочу услышать и прочитать всё, что у вас есть в подтверждение растраты родителями семейных финансов. Давно пора.
Глава 54
Эльза
Паркер уехал, и Шарлотта представила все доказательства, что им с Джозефом удалось раздобыть касательно финансового краха семьи.
Ваттенголдия является конституционной монархией, что означает, что королевская семья имеет лишь символическую, а не абсолютную, власть. При этом мой отец пользовался большой популярностью и влиянием, почти как его отец, и как отец его отца. Парламент прислушивался к монархам Ваттенголдии не потому, что так надо было, а потому что их государи искренне заботились о будущем своей страны. Тем не менее, наш род всегда жил на широкую ногу. Мало того, что налогоплательщики княжества платили в нашу казну, так мы ещё владели несметными портфелями недвижимости, холдингами в технологических компаниях, а также неслабой коллекцией изобразительного искусства. Возможно, к акциям и облигациям мама не имела доступа, но к деньгам налогоплательщиков он был. Ослеплённая своим видением процветающей Ваттенголдии, она тайком вложила средства в то, что оказалось мошеннической схемой. И всё только ради того, чтобы превратить страну в Северное Монако.
Миллионы долларов, доверенные нам на грамотное применение налогоплательщиками, оказались пущенными на ветер.
По правде сказать, я могла понять неистовство родителей. Правители они или нет, но объяснить народу, почему отчисления с их зарплат исчезли и, скорее всего, безвозвратно, может быть очень тяжело и стыдно. Из-за недостатка ликвидного имущества во дворце, была лишь маленькая надежда успеть обменять его на деньги раньше, чем княжество потрясёт скандал. В Ваттенголдии все без исключения подвергаются аудиту, даже монархи. Поэтому, что сделали мои родители, чтобы быстренько вернуть себе состояние (несколько миллионов евро)?
Решили выдать свою дочь за состоятельного, свергнутого принца в обмен на восстановление спокойствия во дворце.
Шарлотта была в другой комнате – висела на телефоне с Джозефом и Дикки. Она ворковала что-то в трубку, спрашивая малыша, хорошо ли он проводит время с папочкой. И я знала это, потому что, боюсь, что весь отель мог слышать тот разговор также прекрасно, как и я.
— Ребёнок ведь не глухой, Лотти! — кричала я ей.
Кристиан поднялся с кровати и закрыл дверь.
— Шарлотта тоже.
Я вдевала в уши фамильные изумрудные серьги, подаренные мне отцом на шестнадцатилетние. Можно ли будет на деньги от их продажи хоть как-то покрыть долг родителей перед Ваттенголдией?
— Скорее всего. Каким бы милым Дикки не был, его лёгким можно только позавидовать. Удивительно, что Шарлотта в ясном сознании.
Он подошёл к тому месту, куда Шарлотта повесила моё платье для вечера. Это было элегантное шёлковое платье от кутюр.
— Мне нравится это платье. Хотя у тебя есть поразительная способность выглядеть одинаково прекрасно в любой одежде.
У меня подкосились колени.
— Знаешь, я ведь могу придумать причину всё отменить. Мэтт уже делал предположение, что мне нездоровится, — при малейшей мысли об этом мужчине во мне всё закипало.
Кристиан стянул с вешалки платье.
— Не Мэтт здесь злодей, Эльз, как бы ты сейчас не воспринимала ситуацию. Если наши подозрения оправдаются, то он всего лишь такая же загнанная в угол пешка, как и мы.
Я швырнула свой халат на кровать и приняла от него платье. Его взгляд был полон желания, пока он смотрел, как я надевала платье через голову.
— Может сегодня получится вывести его на разговор, — сказал Кристиан. — Незаметно, на тот случай, если за вами, и правда, кто-то будет наблюдать.
Я повернулась к нему спиной и перекинула волосы через плечо.
— Застегнёшь?
Он провёл пальцами вдоль позвоночника: сначала до линии роста волос, а затем вниз до места, где спина переходит в попу. Поцелуй лёг на плечо, и молния начала медленно застёгиваться кверху. И я так сильно хотела провести этот ужин с Кристианом, а не с кем-то другим!
— А вы с Шарлоттой устроите пижамную вечеринку, пока меня не будет?
Он легко прикоснулся губами к коже ниже уха перед тем, как вернуть волосы назад.
— Мм, очень даже может быть. А потом ещё подушками будем драться.
Я повернулась.
— Осторожнее. Когда дело касается подушек, с ней лучше не связываться. Помню, как-то в детстве я неделю ходила с синяком под глазом благодаря её нереальному усердию.
— Замётано, — он провёл ладонями вниз по моим рукам. — Постарайся сегодня развлечься, несмотря ни на что. Мэтт по-братски приятный и милый парень, не забывай.
Я поднялась на носки, обвивая ладонью его шею сзади.
— Заедешь за мной после всего этого?
Его рот был так близко к моему, что мы с ним дышали одним воздухом.
— Уверена, что это хорошая идея?
— Нет. Но я всё равно хочу этого.
Когда я, наконец-то, добралась до ресторана, Мэтт выглядел... Хм, как Мэтт, только на стероидах. Он облачился в клетчатую рубашку и изящную бабочку, а также серый свитер с эффектом старины и облегающие брюки, казавшиеся выкрашенными в тёмно-серый цвет. На его волосах был мусс, на подбородке – неряшливая щетина, на глазах – слегка покосившиеся очки. Сложно было отрицать, но Мэтт являл собой образец симпатичного принца-хипстера.
Когда меня довели до стола, за которым он уже сидел, ресторан наполнился приглушёнными перешёптываниями. За мной по пятам следовали маленькие вспышки света. Мой охранник быстро оглядел зал, прежде чем раствориться среди прочих посетителей вместе с охраной Мэтта. Когда я подошла, он поднялся, предложив мне то, что – я уверена, он надеялся – было доброжелательной улыбкой. Хотя, она больше напоминала меланхолию, нежели пожелание добра. И была немного натянутой.
Он знал – эта мысль не давала мне покоя. Он знал, что где-то там есть женщина, которую он любит, или, по меньшей мере, когда–то безумно любил. И он знал, также хорошо, как и я, что это женщина не я, и никогда ей не стану.
Мы обнялись в знак приветствия, скрепив его чмоками в воздух. Как только мы сели, материализовался официант, чтобы откупорить бутылку вина, охлаждавшуюся неподалёку. Мэтт сказал мне: