Он откинулся в кресле. Дым сигары окутал его, как облака окружают вершину горы. Наконец он сказал:
— Я когда-то строил мотоциклы с коляской. Собственными руками. — Он поднял свои руки. Они были маленькими и толстыми. — У меня была мастерская в Ковентри. Я арендовал ее у типа по имени Пердью. Ну так вот, я придумал нового типа подвеску и знал, что Пердью хочет ее заполучить. Он проведал, что у меня трудности с банком, и вчетверо поднял арендную плату за помещение. Думал, что он разорит меня как основной кредитор. Но я разозлился и сумел выкрутиться. Я занял денег, выкупил мастерскую и вышвырнул Пердью на улицу. — Он вынул сигару изо рта, злобно вытаращил глаза. — Именно то, что я разозлился, помогло мне выиграть, — сказал он, — иначе я не смог бы. — Он помолчал. — Но гнев надо научиться сдерживать. Полагаю, сегодня вы сумели это.
Я промолчал. Опыт общения с клиентами способствовал выработке шестого чувства, оно говорило мне, что мы подбираемся к существу дела. Я знал, наступил поворотный момент в моих отношениях с Брином.
— Вашим врагом может быть любой из находящихся там людей, — сказал Брин, махнув рукой в сторону доносившихся голосов. — Включая Миллстоуна. Вы знаете, что он стремится попасть в команду?
— Да, — ответил я, — но у него нет лодки.
— Он достанет ее, — сказал Брин. — Он сейчас этим занят. Решительный человек Фрэнк Миллстоун.
Минуту Брин сосал сигару. Из сада доносились звуки танцевальной музыки. Наконец он произнес:
— Я не буду завершать строительство новой лодки. Мы потеряли неделю, сейчас слишком поздно. Кроме того, я только на девяносто восемь процентов уверен, что вы на уровне. — Мое сердце упало. — Держитесь, — сказал он.
Он набрал номер. Я смешал себе еще порцию выпивки, пока он говорил, понизив голос. Через пять минут он положил трубку.
— Ну вот, — сказал он, — вы можете от моего имени участвовать в соревнованиях на Кубок Капитана на «Колдуне».
— "Колдуне"?
— Я только что купил его, — объяснил он. — Согласны?
«Колдун» был быстроходной яхтой, которую я построил два года тому назад для одного владельца, который затем погиб во время аварии вертолета. Это была несколько староватая лодка по стандартам соревнований на Кубок Капитана, но она была неплоха. Это было хорошее предложение.
— Новые паруса, — поставил я условие. — И вы позаботитесь о незаконченном корпусе у Невилла Спирмена. Я организую команду.
Пухлое лицо Брина растянулось в усмешке, как у куклы чревовещателя.
— У вас хорошая реакция, Чарли. Очень хорошая. — Я встал. — Подождите минуту, — сказал он. — Пожалуйста, разозлитесь до такой степени, чтобы выиграть. Но не настолько... чтобы обращаться со мной вольно. Теперь вы работаете на меня.
Он положил кулаки на стол, немного наклонился вперед. Улыбка исчезла, и я еще раз смог почувствовать силу его характера. Его похожие на дула металлические глаза опять впились в меля.
— И не смейте никогда больше меня связывать.
Затем он встал, расправил плечи, помахал сигарой, которую держала рука, привыкшая подписывать чеки. Его лицо оживилось, и голос звучал почти весело. — Теперь пошли повидаем кое-кого.
Я пошел за ним, слегка одурманенный. По крайней мере, у меня была лодка, чтобы участвовать в гонках, притом спроектированная мной. Но ей исполнилось два года... Брин медленно шел по проходу к шатру. Теперь танцующих стало еще больше. На этот раз я был достаточно спокоен, чтобы заметить некоторые детали. Оркестр играл на возвышении, настоящий танцевальный оркестр с блестящими подставками для нот, и играл он под настоящими финиковыми пальмами.
Брин остановился перед музыкантами и кивнул мне; на какую-то секунду мне показалось, что он хочет пригласить меня на танец. Вместо этого он сказал:
— Давайте сюда! — и запрыгнул на помост.
Дирижер повернулся к Брину. Тот попросил:
— Остановитесь.
Затем, не оглянувшись, он подошел к микрофону и подождал тишины. Его плотная фигура излучала энергию, сигара была направлена на танцующих как перст указующий. Оркестр перестал играть. Брин заговорил в микрофон:
— Могу я попросить минуту вашего внимания? Мне жаль прерывать музыку, но я знаю, вы будете рады услышать, что Чарли Эгаттер пойдет на яхте «Колдун» от моего имени в отборочных соревнованиях на Кубок Капитана. Удачи тебе, Чарли!
Он начал хлопать. Некоторые из танцевавших последовали его примеру. Я увидел, что Миллстоун не аплодирует, а Гектор Поллит касается ладонью ладони с циничной усмешкой на ровном загорелом лице; кое-кто из Пултни тоже выражал одобрение, но не Арчер. В этот вечер второй раз взоры всех обращались к Эгаттеру. Многие из присутствовавших уже слышали об истории на коктейле. От напряжения на висках у меня выступил пот, и улыбка получилась вымученной. Рукоплескания были не слишком дружными, в них тоже чувствовалось некоторое замешательство. Брин положил руку мне на плечо, встав для этого на цыпочки. Я помахал аплодирующим, и мы спустились со сцены.
— Выпей, — сказал он.
Я в этом очень нуждался. Подходили люди и говорили что-то. Я отвечал, с трудом соображая, что говорю. Крутилась мысль, что быть вышвырнутым с одного приема и стать героем другого в один вечер — это в некотором роде рекорд. Я постарался как можно скорее оторваться от окружения Брина и вышел на лужайку.
В воздухе стоял аромат азалий и бодрящий запах сосен. А над головой — ясное, звездное небо.
— Хэлло, Чарли, — послышался голос за спиной, — мои поздравления.
Я повернулся. От манишки и блестящих белых зубов говорящего шло сияние.
— Благодарю, Гектор, — сказал я с той степенью энтузиазма, какую сумел изобразить.
Я чувствовал исходящий от него запах виски.
— Видели Эми? — Казалось, он весьма сильно пьян.
— Нет, — сказал я. — Я всего лишь хотел пройтись.
— А... — протянул Гектор. — Да, приятная ночь. Я к вам присоединюсь.
Это ни в коей мере не отвечало моим желаниям, но я не мог сказать ему, чтобы он убирался. Мы пошли через лужайку.
— Мы ведь еще не поговорили, — сказал Гектор. — Сцена на набережной была отвратительной. Эми — эмоциональная леди.
— Это можно понять.
— Понять? Ах да! Генри и все такое. — Он замолчал. — Чарли, как вы думаете, что произошло с вашими рулями?
Пьяный или нет, но Поллит помнил о своей работе.
— Понятия не имею. Если бы я не видел их собственными глазами, я бы сказал, что кто-то там поработал.
Гектор хихикнул:
— Кто же может сделать подобную вещь?
Неожиданно для него я спросил:
— Что вы делали в субботу вечером в Кинсейле, Гектор? Вас не было у Просероу.
— Я встречался с некоторыми людьми. — Его голос изменился. Он как будто занял оборонительную позицию. — А какое, собственно, вам дело?
— Но вы были с Эми?
Белки глаз блеснули в лунном свете.
— Ну а если и так?
— Вы могли бы мне помочь.
Он притих. Мы шли, пересекая лужайку, через арку из тисового дерева в розарий. Торфяные дорожки сада привели нас к летнему домику-беседке с конусообразной крышей и решетчатыми окнами. В беседке женский голос произнес:
— О-о!
Это не был возглас изумления. Вскрик выражал совершенно противоположные чувства — как будто женщина получила то, чего ожидала долгое время, и весьма этим довольна. За этим последовали еще звуки. Та, что издавала их, казалось, вовсе не осознавала этого, возможно потому, что была занята тем, кто находился с ней в беседке. Звуки стали ритмичными, и темп их все убыстрялся, пока не перешел в бессвязные стоны. Завершил их пронзительный животный вопль, вместе с которым женщина выкрикнула имя. Затем звуки прекратились.
Я стоял и слушал — не из-за похотливого любопытства, но потому, что узнал этот женский голос. Это была Эми, и имя, которое она выкрикнула в кульминационный момент, было «Арчер».
Когда я повернулся, чтобы уйти, Гектора со мной уже не было. В тишине ночи я слышал, как по лужайке бежал человек, как захлопнулась дверца машины, и как шины заскрипели по гравию. Затем визг мотора угас в длинной аллее рододендронов.
Вскоре я тоже отправился домой.
Глава 15
На следующее утро я чувствовал себя почти человеком. Заехал к Салли и за завтраком рассказал о вечере и о Брине. Она смеялась, при этом щеки ее стали круглыми и розовыми, как у ребенка. Когда я уходил, «субару» Эда Бейса заворачивал в ворота. Добрый старина Эд, подумал я. Надежен как скала. Совсем не таков, как эти молодящиеся джентльмены на вечеринке.