Во внутреннюю дверь осторожно постучали.
— Да, Марья Михайловна, прошу вас.
— Добрый день ещё раз, Олег Анатольевич.
— Добрый день. Что там у нас намечено на… — он кинул взгляд на стоящие в углу, и грозящие проломить своей монументальной консервативностью пол (положение обязывает!) напольные часы «Мозеръ», производства фирмы, уже сто двадцать лет как благополучно почившей в бозе, всё из-за того же семнадцатого года, — четырнадцать тридцать?
— На четырнадцать тридцать у вас, Олег Анатольевич, кастинг. На должность новой секретарши-референта. — Олег знал, конечно, что пятидесятилетняя женщина не одобряет его… Хм-м… Специфических требований к кандидаткам, меняющимся чуть ли не каждые два-три месяца, но внешне та никак этого не проявляла. А если б и проявляла — Олег бы не возражал. За эти двенадцать лет, пока он из мальчика на побегушках и инженера в разъездах превратился в Генерального директора, более незаменимого специалиста, чем серьёзная и всегда подтянутая сухопарая женщина, не знал.
И настоящая секретарь-референт — именно она. Поэтому так и прикалывает: «секретарша-референт». Да, ему нужна именно — секретарша. То есть — особа ярко выраженного женского пола. И не столько для работы, сколько…
Для снятия стресса от этой самой работы.
— Наши требования… Вы объяснили?
— Да, Олег Анатольевич.
— И…. Сколько кандидаток ушло?
— Три, Олег Анатольевич.
— Чёрт, — он снова побарабанил подушечками пальцев по полированной столешнице из настоящего дуба, — Включите мне изображение. Из обеих углов.
— Уже сделано, Олег Анатольевич. Просто выдвиньте монитор.
На мониторах, возникших над поверхностью стола, появилась приёмная с двух точек. Девять женщин. Напряжённо хмурящихся, и прикрыто (а иногда — и не прикрыто) злобно поглядывающих друг на друга. Всё верно: конкурентки!
А вон та, в углу, пожалуй… Ничего.
— Мария Михайловна. Начнём, пожалуй вон с той. А если что — то продолжит пусть вот эта. — он не стеснялся тыкнуть пальцем прямо в проекционный экран дисплея, — И, пожалуй, вот эта. Вам ясно?
Да, Олег Анатольевич. Остальных… распустить?
— Нет. Пусть пока ещё… подождут.
Он хотел было сказать «помаринуются», но передумал. Мария Михайловна — тоже, всё-таки, женщина. И ему не хотелось, чтоб она думала, что он совсем уж лютый женоненавистник. Презирающий представительниц «слабого пола» до самых глубин души. И использующий любую возможность, чтоб поунижать, или заставить нервничать, страдать…
Ну, или что он в очередной раз поцапался со своей очередной пассией, и вымещает свою злость на остальных представительницах… Пола.
Стук в дверь. Осторожный, вежливо-вопросительный.
— Войдите!
Она вошла:
— З-здравствуйте, Олег Анатольевич.
Олег увидел, что её голубое, пожалуй, местами даже излишне сильно облегающее, платье, еле-еле прикрывающее трусики, весьма живописно смотрится на фоне кирпично-коричневой обивки первой двери тамбура. Но вот она прикрыла и вторую дверь. Изнутри. Хм-м. Рассмотрим-ка её получше — может, не стоит и пробовать дальше.
— Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. — он сдержанно указал ладонью.
Разглядывая слегка помятое лицо не первой свежести, он подумал, что ежедневно лицезреть такое — как-то не очень… Да и представить, что оно будет трудиться над его…
Не-ет, она ему точно не нравится. Значит, чао, солнышко. Увядшее солнышко.
— Вам объяснили специфику вашей будущей должности?
— Э-э… Да.
— И вы согласны на такие условия?
— Да. — чуть слышное, и от него не укрылась блеснувшая в уголке глаза искорка слезы, и чуть прикушенная изнутри губа.
Понятно. «Моральные устои». Вдолблённые или родителями (которых теперь, скорее всего, уже нет в живых, вот и приходится — искать любую работу!), или в школе, или… самостоятельно — из чёртовых «морализаторствующих» книг, или ретро-фильмов прошлого века. Типа «Война и мир», или «Джен Эйр», где пропагандируются «чистота нравов» и «тургеневские» девушки.
Жаль. Не то ты смотрела или читала, ласточка с идеалами о «чистом и светлом». Даже в «Москва слезам не верит» есть начатки того, что сейчас в ходу, и стало практически нормой: «Для Женщины в процессе поиска — все средства хороши». В смысле, поиска — хорошего спонсора. И кобеля. И хорошо бы, чтоб эти два качества были объединены в одном, как говорится, «флаконе».
— Очень хорошо, — сказал он вслух, хмуря брови, — Я рад, что у нас нет недопонимания. Оставьте резюме у секретаря, и ожидайте нашего звонка. Благодарю.