Наташа сперва сама спешно облизывает губы и переводит взгляд в окно; ей, наверное, даже стыдно, что тут она прокололась.
– Предпочитаешь быть одиночкой? – есть в тоне ее голоса такие нотки, по которым Йен осознает: она его понимает. И Роджерс младший бессознательно начинает ей доверять.
– Сэм мой напарник, вообще-то, – Йен качает головой. – Мне нужно было время. И отцу тоже. Я не мог заявиться просто так, он бы подумал, что свихнулся окончательно.
Наташа слабо кивает. Она видела все его переживания, все его мысли и чувства; Стив всегда был перед ней открытым, словно книга, обнаженным, словно нерв, и доверял ей все. Наташа видела, как ему было тяжело, знала, сколько Роджерс подавил нервных срывов. Она глубоко вздыхает и начинает разбирать вымытую Стивом посуду.
– Ты бы слышала, как он о тебе рассказывает, – в этот раз Йен первый нарушает тишину, слабо улыбаясь. – Когда я был маленьким, каждый день слушал на ночь сказки о рыжеволосой пиратке, которой все по плечу. Потом часто думал, почему пиратка, если обычно сказки про всяких принцесс? Увидел, как ты раскидываешь солдатиков Гидры, и сразу все понятно стало, – тихо усмехается Йен.
Наташа смущенно улыбается и качает головой.
– Он серьезно обо мне рассказывал?
– Каждый день, – Йен со слабой улыбкой закатывает глаза. – Я даже немного ревновал. Когда вырос из сказок на ночь, он все равно рассказывал истории из жизни, про ваш мир и Мстителей. И говорил, что, когда выберемся из измерения Зет, где мы были, у меня будет лучшая мама.
Наташа даже чуть хмурится, заслышав эти слова, и снова отводит взгляд. Она ставит тарелку обратно на сушилку для посуды, а потом оборачивается лицом к парню, держась ладонями о столешницу позади.
– Это он… обо мне?
– Нет, – Йен усмехается, – о какой-то другой рыжей самой важной девушке в его жизни.
Романофф прикусывает нижнюю губу. Она проходит ближе и садится за стол рядом с Йеном, складывая руки на коленках и задумавшись.
– Я, конечно… не против.
– Расслабься, я все понимаю, – Йен откидывается к спинке стула и поднимает руки ладонями вверх. – Так же, как и ты, я тебя вижу в первый раз сегодня. Не пойми неправильно, я доверяю тебе, потому что доверяет отец. Я буду рад, если мы подружимся и станем большой дружной семьей, как представляет и хочет Стив, но это слишком серьезно. Нельзя за пять минут решить, кто кому будет мамой, и тут же друг друга любить, – Йен качает головой, а потом складывает руки на столе. – Стив тебя любит, ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь, потому что ты любишь Стива. Все же просто.
Наташа поднимает взгляд на Йена, а потом ее губ касается улыбка. Роджерс не может не ответить тем же.
– Ты умнее, чем кажешься на первый взгляд.
– Я понимаю, что пока я для тебя просто парень с дороги, – Йен чуть ведет плечом. – Я ведь даже не его кровный сын. Но будет здорово, если мы подружимся.
Наташа слабо кивает и усмехается. Она окидывает взглядом Йена, будто впервые, а потом слегка наклоняет голову к плечу. Роджерс младший почти чувствует, как чешется скула под пристальным взглядом девушки.
– Я бы не сказала, что ты не кровный сын. Что-то в тебе есть такое, что есть в нем, – задумчиво говорит она.
– Он вложил в меня все, что мог, – Йен даже смущенно отводит взгляд к столешнице. – Дети говорят голосами своих родителей.
– Ты и ведешь себя, как Стив. У меня дежавю, – Наташа слабо улыбается, неотрывно глядя на парня. Йен поднимает взгляд, и с улыбкой вскидывает брови в ответ.
– Только в меня не влюбляйся.
========== Наташа ==========
Йен находится на вылазке с Сэмом на очередной базе Гидры в Европе, когда на его телефон приходит сообщение от Стива. Даже не по скрытым каналам, а обычной смс-кой его отец решил уведомить пасынка о том, что Наташа беременна.
Йен перечитывает сообщение не меньше десяти раз. Чувства в его душе весьма смешанные; он без понятия, как должен себя чувствовать человек, которому сообщают, что у него скоро, кажется, будет сестра.
Роджерс младший заканчивает зачистку, а потом извиняется перед Сэмом и возвращается в Америку. Он долго ходит по магазинам для мамочек, диким взглядом смотря на памперсы, бутылочки и ходунки. Пробует на звук погремушки, морщась от неприятных звонов и не понимая, как детей это может успокаивать. Долго смотрит на коляски и кроватки, но больше всего зависает в отделе одежды. Конечно, он взрослый человек, но в его голове не укладывается, на кого вообще могут налезть эти крошечные одежки?
И все же Йен останавливается на маленьком желтом платье.
Когда Роджерс стучится в дверь квартиры с этим небольшим подарком и цветами в руках, ему становится даже как-то неловко. Может, Стив и вовсе не хотел, что он приезжал? Может, он написал просто так, мол, чтобы тоже знал?
Йен не успевает развернуться, как дверь ему открывает Наташа. Она радостная, но явно удивленная; но, смотря на Йена, уже через секунду мягко улыбается и отходит от двери, пропуская его в квартиру.
– Стив тебя ждал, – говорит она, а потом с интересом встает на носочки, чтобы разглядеть, что еще Йен припрятал за букетом. Роджерс младший по русской традиции оставляет обувь у самого порога, а потом протягивает подарки Наташе.
– Хочу вас поздравить, – немного неловко и смущенно говорит он, прикусывая нижнюю губу.
– Ты уверен, что это будет девочка? – с тихим смехом спрашивает Наташа, принимая цветы и рассматривая маленькое платье.
Йен в недоумении моргает.
У него, кажется, и мысли не возникло, что новый член семьи может быть не девочкой. Как только он прочитал сообщение, сразу же подумал о сестре; и сейчас, казалось, Романофф его смутила и знатно озадачила.
– Ну… или мальчик, – находится он, задумчиво кивая. – Но… высокий же процент, что будет девочка.
– Да, – снова со смехом соглашается Наташа. – Целая половина.
Йен просит Ника Фьюри давать ему миссии в городе или хотя бы в Америке, чтобы не уезжать далеко. Он сам не знает, почему душа просит ошиваться рядом с Наташей и Стивом, но все чаще заезжает в гости просто так или спрашивает, чем нужно помочь по дому или работе. Йен каждый приезд притаскивает что-то для будущего члена семьи: раздражающие погремушки, детские книжки или милые ботиночки; а когда спустя какое-то время Наташа говорит, что у него будет все-таки сестра, а не брат, Йен чувствует себя удовлетворенным как никогда.
Роджерс младший начинает помогать обустраивать детскую в их квартире, и хочет он этого или нет (конечно же, хочет), но он сближается с Наташей. Сперва Йен часто смущается, еще помня разговор на кухне отеля, что был уже год назад – время летит слишком быстро – но потом привыкает к обычным человеческим чувствам. Например, к верности – Йен очень быстро понимает, что каким бы молодым, харизматичным и красивым он ни был, Романофф все равно вряд ли отведет взгляд от бородатого потрепанного жизнью Капитана.
Или к любви – сперва он смущается и старается отвести взгляд, когда Стив ненароком урывает у своей девушки поцелуй, но потом иногда поглядывает с интересом на то, как Роджерс бережно заправляет рыжую прядку ей за ушко. Йен привыкает к такому; конечно, Стив любил его, но ему приходилось растить сына в полевых условиях. Они буквально жили на войне, и мальчишка плохо знал, что такое нежность. Он помнил мягкие касания к своим волосам, когда отец думал, что тот уже уснул, помнил, как катался на спине Стива и засыпал малышом на чужой груди. Йен так и не научился быть мягким и нежным, он оказался своего рода диким котенком, которого сложно научить доверять кому-то еще, кроме Стива.
Наташа же тихо и аккуратно, кошачьей походкой подступается к пасынку. Он много язвит и вечно усмехается, почти ничего не рассказывает о собственной рутинной жизни и избегает мягких касаний отца между делом, но чем больше проводит время в кругу пары, тем очевидно мягче становится его поведение. Наташа понимает, что мальчику не хватает тепла; и поэтому не огрызается в ответ на его мелкие придирки по поводу криво приклеенных обоев, а только тихо усмехается. Видит удивление на его лице, когда она впервые предлагает остаться на ужин. Первый раз Йен отказывается; но во второй садится в угол стола и очень долго смотрит перед собой на полную тарелку. За весь ужин он не вставляет ни слова в диалог Стива и Наташи – но она все равно считает это маленькой победой.