Энвер является подлинным предчетей Гитлера, когда говорит, что и немцы могли бы от своих внутренних врагов (франко-эльзасцы, социал-демократы, поляки, евреи) освободиться любыми средствами. Ясно проявляется и юдофобство Энвера (который является прообразом не только Гитлера, но и Абдель Насера, что, впрочем, одно и то же); по Энверу, евреи всегда фанатически стоят на стороне меньшинства: с моей точки зрения, это похвала, а не осуждение.
И несмотря на свой европейский лоск, истинного европеизма (понимаемого в смысле гуманизма, либерализма, культуры), у Энвера нет; он продолжает быть в душе чистым милитаристом, империалистом. Он мечтает создать из Турции подобие Германии, он презирает интеллигенцию и вспоминает военную славу старой Турции. Он фантазирует о численности турок – Лепсиус верно замечает, что тут влияет наркотик национализма и, не сдержавшись, Энвер прямо заявляет, что не может быть мира между человеком и чумной бациллой, считая, очевидно, что Турция – человек, а армяне – чумная бацилла.
Но если использовать это сравнение, то скорее можно считать турок бациллами, а армян – людьми. Германию же – комбинацией того и другого. Роль армян в Турции и других местах вполне мирная и культурная. Энвер же вспоминает только о старой военной истории Турции, большого вклада в культуру не давшей. Германия же приобрела свое значение прежде всего не как страшная военная держава, а как страна, давшая (в период своего политического ничтожества), первоклассные фигуры во всех отраслях культуры (то же, примерно, и Италия).
И Гитлер, и Муссолини – подлинные изменники великому духу своих народов. Энвер в данном случае не является изменником, так как он продолжает турецкую традицию, но такая верность – хуже измены, так как он приобщился к европейскому духу, а усвоил от него – отказ от магометанства и возвеличение солдафонского духа. Европейский лоск был истинно поверхностным лоском, который стерся очень быстро.
Энвер пытается ссылаться на то, что во всех государствах граждане, работающие во вред государству, подлежат строгости закона и потому турецкое правительство действует вполне правомерно. Но в культурных государствах: 1) стремление к автономии и даже независимости меньшинства не преследуется; 2) недовольным гражданам не запрещается эмигрировать; 3) имеется только личная ответственность лиц, работающих явно во вред, а не круговая порука. Армяне в целом не повинны в государственной измене. И предложение распределить средства для армян без всякого контроля со стороны иностранцев и уверение им Лепсиуса, что турецкое правительство не будет предпринимать ненужных жестокостей, являются чистым лицемерием, так как Энвер вполне солидарен с «радикальным» решением экономического вопроса в духе будущего Гитлера.
Лепсиус уходит от Энвера в полном отчаянии и осуждает себя в том, что он апеллировал к чувству справедливости, а не разума, но этот самоупрек совершенно неправилен. Лепсиус приводит яркие данные об огромной экономической и культурной роли армян, но все это игнорирует Энвер. Лепсиус мог бы привести данные о печальных последствиях изгнания (не истребления) евреев и мавров из Испании.
Сейчас читаю «Персидские письма» Монтескье; в 35 письме (стр. 166–167) автор письма перс Уэбек пишет, что был проект изгнания всех армян из Персии (отказавшихся принять магометанство), но, по мнению Уэбека, к счастью для Персии, этот проект был отвергнут, так как тогда бы экономика страны сильно пострадала. Уэбек ссылается на то, что из Персии когда-то были изгнаны гвебры – к большому урону для страны.
Любопытно, что по справочнику «Зарубежные страны» из всех стран Азии и Африки армяне не упоминаются ни для Ирана, ни для Ирака, а указаны только для Сирии, Ливана, Турции;[38] несмотря на старания Энвера, армяне все же уцелели в Турции. Энвер в данном случае вполне правильно указывает, что в политике дело решается чувством, а не разумом. Вернее, разум обыкновенно выступает в случае сильного поражения, не сулящего никаких перспектив на реванш. Победа, в особенности решительная и легкая, приводит к головокружению. У Энвера головокружение от его победы над режимом Абдул Гамида.
Убежденная речь Энвера в защиту своей ужасной идеологии вызвала у христианина Лепсиуса чувство, что мудрость всегда торжествовала над Христом в частности потому, что в ряде случаев христианство выступало против отечества, против патриотизма. Лепсиус совмещает в себе антиномию патриотического немца, страдающего за свой народ, и интернационалиста, защищающего армян. Мало того, он прямо заявляет Энверу, что если правители его страны будут действовать противозаконно и бесчеловечно, то он покинет Германию и уедет в Америку, что вызывает сожаление Энвера, так как это было бы несчастьем для Германии.
38
На 1999 г., согласно справочнику «Страны мира» (М.: Республика, 1999), в Сирии, среди 13,6 млн человек населения, армяне составляли 3 %; в Турции, при населении в 63 млн человек, армян, которые связаны с армянской церковью, насчитывалось около 80000 (0,13 %) и около 2 млн этнических армян, принявших в прошлом ислам.