Наконец, язык, который используют древние историки, ясно дает понять, что ни греки, ни римляне никогда не воспринимали государство как абстрактную сущность, отделенную от его граждан. Там, где мы могли бы сказать «государство», они писали «общество» или «народ»; наконец, именно историк Фукидид написал, что «город — это люди», а юрист Цицерон дал определение республике (res publica) как «собранию людей, живущих по закону»[138]. Так, пред-современная мысль, независимо от уровня развития и от того, в какой цивилизации она бытовала, не смогла дать идею корпорации как абстрактного юридического лица, отделенного от ее должностных лиц и членов. Это помогает объяснить роль религии в таких обществах, поскольку в отсутствие корпораций как в публичной, так и в частной жизни многие их функции, такие как права собственности и обеспечение легитимности власти, приписывались столь же невидимым божествам. Поскольку государства не существовало, единственный путь к построению политического образования крупнее, чем вождества и города-государства, пролегал через создание империи со всеми ее несовершенствами. При таком понимании вопроса государство (state) представляет собой второе важнейшее изобретение в истории политической жизни после придуманного в Греции разделения собственности и правления. Конкретная природа и функции этого института мы обсудим позднее; сейчас же мы сконцентрируемся на процессе, который привел к его появлению из недр феодализма и из глубин Средних веков.
2. Зарождение государства: 1300–1648 гг
Западноевропейская феодальная система, возникшая после крушения империи Каролингов (представлявшей собой недолговечную попытку навести порядок в том хаосе, который воцарился с разрушившим Рим нашествием варваров), была децентрализованной даже в сравнении с подобными режимами в других регионах. При феодализме правительство не было ни «публичным», ни сконцентрированным в руках одного монарха или императора; вместо этого оно было распределено между многочисленными неравноправными правителями, связанными друг с другом узами вассальной верности и относившимися к правительственным функциям так же, как к своим личным имениям. Однако ситуация в Западной Европе еще более усложнялась исключительным положением, которое там занимала церковь.
В то время как в большинстве империй положение императора усиливалось тем, что он вел свое происхождение от бога или его пророка, в западном христианском мире правитель не был ни тем, ни другим. То же касалось Византии, но там положение спасало то, что за границами империи не было политически независимых греко-православных общин. На Западе же примерно с 1000 г. всегда существовали значимые страны и регионы, как Ирландия, Англия, Северная Испания, Скандинавия и Польша, которые хотя и были христианскими и, следовательно, подчинялись власти папы, не приносили вассальной присяги императору.
Еще больше усложняло положение то, что светская и религиозная столицы находились в разных местах. У Византии и Османской империи был Константинополь, у инков — Куско со всеми его дворцами и храмами, но европейские императоры постоянно перемещались с одного места на другое. Большую часть времени они находились либо в понимаемой широко Германии, которая в то время включала современные Нидерланды, Бельгию, Люксембург, Лотарингию, Эльзас, Швейцарию и Богемию, либо в Северной или Южной Италии. Это означало, что в Средние века папа Римский был недосягаем не только для императора, но и для любого светского правителя. В отличие от аналогичных религиозных должностных лиц прочих империй папа имел собственные владения — хотя они никогда не были в безопасности, и он вынужден был делить в них свою власть с влиятельными аристократическими семьями, такими как Колонна и Орсини. Он имел собственные вооруженные силы в форме военных орденов, для которых являлся верховным сюзереном, хотя эти силы были невелики и рассредоточены малыми группами почти по всей христианской Западной Европе, Средиземноморью и Ближнему Востоку[139].
138
Фукидид. История. VII, 77, 7; M. T. Cicero,
139
См.: W. Ulmann,