Католические правители, хоть и позднее, но тоже последовали за ними. В Испании кардинал Гранвель, служивший своему господину более 20 лет и умерший на своем посту в 1586 г., оказался последним в своем роде. Главным министром Филиппа III был герцог Лерма. Филипп IV назначил графа Оливареса и после него — дона Луиса Мендеса де Харо. Только Франция, во времена Екатерины Медичи (1559–1589) и Генриха IV (1589–1610) продвигавшаяся в этом направлении, была исключением из общего правила. В течение 37 лет, с 1624 до 1661 г., страной правили два кардинала в красных шапочках, Ришелье и Мазарини, выступающие от имени Людовика XIII и молодого Людовика XIV соответственно. При этом следует отметить, что никто не смог бы быть ревностнее Ришелье в деле защиты «государства» от Римской церкви (а также в занятии множества должностей), вплоть до того, что его считали настоящим основателем этого государства. Но, как бы то ни было, этот опыт больше не повторился. Первое, что сделал Людовик XIV, достигнув совершеннолетия, — положил конец правлению духовенства. Будучи сам себе первым министром, он подыскивал себе советников из мирян, таких как Кольбер и Лувуа.
Тем временем сама идея того, что упорядоченное правление зависит от его санкционирования религией, подверглась нападкам. Макиавелли, рассуждая о Римской республике, которой он восхищался, предположил, что один из секретов политической стабильности состоит в использовании высшими классами религии для удержания масс в узде[165]. Истинность или неистинность их верований не имела значения; для него религия была не пропуском в рай, но virtù (доблестью), которую лучше всего можно определить как сочетание патриотизма и смелости, которое было основой правительства и оправдывало его. Голос Макиавелли не был единственным: через три года после того, как он написал «Государя», Томас Мор опубликовал «Утопию» (1516). В ней описывалась воображаемая политическая система, в которой царит религиозная терпимость, не приводящая к беспорядку или другим неприятным последствиям любого рода. Единственным исключением были атеисты, которые отрицали, что человек обладает вечной душой, но даже их не трогали до тех пор, пока они публично не выражали своих взглядов. Если бы не тот факт, что Мор был известен своей любовью к сатире, мы вполне могли бы назвать его первым подлинным представителем модерна. Но, принимая это во внимание, сложно сказать, всерьез ли Мор выдвинул такое предложение. Он сам был очень религиозным человеком, который во время своей деятельности в качестве лорда-канцлера преследовал еретиков со всей яростью, на которую был способен. В конце концов, он пожертвовал собой, защищая католицизм от Генриха VIII.
В любом случае его идее было суждено захватить разные страны, особенно Францию и Нидерланды. Когда Франция с 1561 г. оказалась в состоянии гражданской войны, религиозная терпимость рассматривалась вождями гугенотов в качестве способа самозащиты от католического большинства. Дополнительная поддержка этой идеи пришла от школы мысли, известной как politiques (изначально противопоставлявшихся fanatiques), которые надеялись использовать ее для преодоления религиозных разделений[166]. Два короля, Карл IX (1560–1574) и Генрих III (1574–1589) заигрывали с ней время от времени, как и их мать, бывшая реальной силой, стоящей за троном[167]. Несмотря на то, что Генрих III был набожным католиком, он в итоге назначил своим преемником протестанта Генриха Наваррского, настроив против себя многих своих подданных, но четко поставив требования правления страной выше требований религии. Сам король Наваррский в душе, возможно, был скептиком; однако, как показывает его знаменитая острота о Париже, который стоит мессы, он был готов следовать внешним формам, если это служило его целям. Он обратился в католичество и взошел на трон под именем Генриха IV. Следующим его шагом было прекращение религиозных гонений, развязанных его предшественниками, и провозглашение религиозной терпимости в Нантском эдикте, который на 90 лет превратил Францию в настоящую мозаику из католических и протестантских общин. В эпоху правления Генриха IV его фактотумом и главным советником был гугенот, герцог де Сюлли, фигура, с которой мы еще встретимся.
166
М. G. Smith, «Early French Advocates of Religious Freedom,»
167
L. I. Taber, «Religious Dissent Within the Parliament of Paris in the Mid-Sixteenth Century,»