- Я не Целитель, - растерянно прошептала я.
- Но твоя кузина Целитель, - сказал Гарейн. – Может, ты чему-то научилась у нее?
Я не смогла посмотреть на Гарейна, перед глазами все еще сверкал летящий на меня меч. Я видела его руки вокруг Эви. Мне было плохо.
- А ты брат Илоны, и это не сделало тебя Целителем, - и громче добавила. – Это яд, а не ожог. Это… «игра» Призывателей, как вы это называете, так они распространяют зло. И зеленый огонь, - Эрема сказала: «Исполни то, что должен». Гарейн говорил в саду, что собирался меня убить. Арнон сказал, что будут и другие жертвы. Он ожидал, что будет в их числе? Я была беспомощной и виновато посмотрела на Арнона. Он кивнул и закрыл глаза.
Карг мягко сказал:
- Но и ты не без талантов, Ларк. Хоть у тебя и нет рук Целителя, ты Стражница Жизни, у тебя должны быть какие-то способности, что пригодятся здесь.
Логично. Я должна была что-то сделать. Было эгоистично страдать из-за себя. Я отодвинула эти мысли и вдохнула, вспоминая, как быстро я нашла ручей вечером, когда расслабилась и позволила Взору вести меня. Все это время Всадники не шевелились.
«Доверяй, - говорил король. – Верь, что ты знаешь, что делать».
Меня окружили ароматы воды, травы и дерева рябины, они успокаивали, я дышала, а Всадники ждали…
- Подснежники, - резко сказала я. – Маленькие белые цветочки в траве.
Они уставились на меня втроем.
- Ты про фитильки? – спросил Гарейн.
- Пусть фитильки. Они оттянули плохое из Трота, когда он на меня напал. Может, они сделают так и с Арноном.
- Я не видел фитильки, - сказал Карг.
- Потому что они увяли из-за Тротов. Но должны быть и те, что не испортились. Можно разделиться и поискать…
- Помнишь, где? – спросил Гарейн. – Поляна большая.
- Увидим! Можно взять факелы…
Но Арнон прервал меня, возразив:
- Не надо расходиться. Ларк будет уязвима.
Карг повернулся к нему.
- Все мы сейчас уязвимы.
- Можно дождаться утра, - прошипел Арнон, хрипло дыша.
- Нет, - возразила я, - не можем, - времени у него оставалось мало. Сколько прожила королева?
Мы в тревожной тишине искали идеи. Ночь была тихой и зловещей, в такой темноте могли подстерегать опасности. Я упомянула Тротов, и теперь они казались мне повсюду. Я словно чувствовала их прикосновения, свои прикосновения к шероховатой коже. И гадкое чувство, что охватывало руку Арнона… Я хотела смыть все это в ручье.
И я удивленно сказала:
- Ручей!
- Мы уже пытались…
- Знаю, Гарейн, но если поток воды очищает, то я могу собрать подснежники – фитильки – что погибли. Я вымою их в ручье, и они восстановятся.
Карг колебался:
- Это возможно…
- Я пойду с Ларк, - вскочил на ноги Гарейн.
Мы взяли факел и принялись срывать среди травы завядшие цветы, корешки, что только могли найти. Мои руки дрожали из-за страха и отчаяния.
- Этого хватит? – спросил Гарейн, показывая мне пригоршню цветов.
- Не знаю, не знаю, - бормотала я, собирая подснежники. – Я надеюсь. Но это лишь догадка, уверенности нет.
- Сама идея поможет Арнону. Он тоже надеется.
- Надежда не исцеляет, - прошипела я в отчаянии. Я шла вслепую, я не знала, что делаю.
- Это все, что у нас есть, - мрачно сказал Гарейн и склонился к земле. Через пару минут мы шли с охапками цветов. Я побежала к ручью, стараясь не разбудить других Всадников. Я высыпала свои подснежники на землю, потом те, что собрал Гарейн, и, разувшись, запрыгнула в воду. Гарейн пустился на колени на берегу, воткнул в землю факел и безмолвно передавал мне мертвые цветы. Я опускала их в воду, помня, как бабушка мыла клевер и цветы голубики, осторожно брызгая на них холодной водой, а потом поднимала цветы из воды, капли стекали между пальцев.
Гарейн придвинул факел.
- Ничего, - вздохнула я. Фитильки так и не ожили.
- Попробуй еще, - предложил он. – Подержи их в воде дольше.
Я снова опустила руки в поток воды, позволяя ей протекать через цветы в моих ладонях. Ночь была холодной, а вода – еще холоднее, но было приятно. Часть тревоги рассеялась, ее смыло водой. Я вспомнила слова Найлы, что когда мы предлагаем любовь Земле, она отвечает взаимностью. Я вспомнила, как приятно было копать землю руками, садить растения, видеть, что вырастало…
- Ларк? – тихо позвал Гарейн.
Я подняла руки, стряхивая воду.
Гарейн приблизил факел снова. Фитильки были уже не коричневыми, не такими смятыми, вода избавила их от эффекта встречи с Тротом, но они все еще были безжизненными.
- Ох, - разочарованно выдохнула я.
- Неплохая попытка, - Гарейн положил ладонь на мою руку, накрывая цветы.
Я вскрикнула. Энергия текла между нашими руками, фитильки вдруг ожили, листья и цветы наливались силой и зеленели на наших глазах, даже когда выпали из наших вздрогнувших рук.
Мы громко рассмеялись и быстро зажали рты руками, боясь, что всех разбудим. И посмотрели друг на друга с восхищенным удивлением.
Он уже говорил, что влияет на меня. Он гасил видения, а теперь дал сил оживить цветы, и все одним касанием…
Я должна отвести взгляд. Должна помнить. Если не из-за Эви, то из-за того, что Гарейн все еще мог меня убить.
Гарейн прочистил горло.
- Арнон, - мы поспешили встать.
Но мы не нашли лекарство. Из подснежников не получилось бы сделать какую-то пасту или мазь, или что-то еще. Они ожили, и теперь не собирались лежать смирно, хотя мы пытались привязать их к безмолвно страдающему Арнону. Мы пытались вложить в его руку отдельные стебельки, но хотя он утверждал, что чувствует исцеление, цветы откатывались от его кожи. Было бы смешно, если бы Арнону не было так больно.
- Немного магии, - прорычал Карг. Я впервые видела его таким.
- Должно быть что-то еще, - сказал Гарейн, сдавшись после множества попыток. – Можно было приклеить их к его коже.
Карг фыркнул, но я быстро сказала:
- Живица сработает. Из рябины.
- Нет, - ответили они втроем.
- Рябина священна, - продолжил Карг. – Нельзя ломать ее ветви.
- Я попрошу одну, - и я побежала к рябине. Они отпустили меня одну.
Я остановилась под его широко раскинувшимися ветками.
«Погоди, - говорила я себе. – Жди», - времени было мало, но я не могла просить дерево в таком состоянии. Я прижала ладони к губам и тяжело дышала, я взмахивала руками, пока не начала задыхаться и потеть. Только опустошив себя, я вытерла руки о штаны и подошла к стволу, касаясь его ладонями. Кора была серой и гладкой, энергия звучала древней мелодией. Я подумала об Арноне, об ужасном хуконе, что убил королеву, о похищенных амулетах, об угрозе хрупкому равновесию.
И я прошептала:
- Прошу, помоги, - я взглянула на темные ветви. – Подношение?
Тишина. Песнь рябины шептала в листве. Кончики пальцев прижались к линиям на стволе, музыка энергии проникала в мои ладони…
Волна силы времени и магической поляны полилась в меня. Я не первая просила рябину о помощи, я чувствовала присутствие многих других, что стояли под деревом и молили помочь. Отчаяние, страх и даже жадность слышались в их голосах. Корни уходили глубоко под землю, а листья тянулись в вышине, дерево соединяло землю и небо в этом месте, где маленькое существо стояло и просило.
И дерево заговорило со мной.
Яркий свет во тьму.
Ветви зашелестели над головой, и к моим ногам упал прутик. Улыбнувшись, я прижала ладонь к сердцу и поклонилась рябине, подняла дар и побежала к остальным.
Прутик был свежим, полным живицы. Карг и Гарейн молчали, а Арнон с благодарностью взглянул на меня.
- Не знаю, сработает ли, - предупредила его я.
- Но ты пыталась, и я благодарен, - его голос был напряжен.
Живица легко показалась на срезе, ею смазали руку, мы разложили на коже фитильки, и они остались. Арнон глубоко вдохнул и сказал, что уже не так плохо. Я, как и все, не поверили ему, но после пары минут он плотно закрыл глаза и склонил голову, задремав.