Лорен вступил вперед и сказал:
- Мы благодарны тебе, малыш, - он поклонился, прижав ладонь к груди. Все мы последовали его примеру.
Гном кивнул и не сдвинулся с места. Мы смотрели на него. Он – на всех нас. Может, он ожидал платы?
- Твое задание выполнено, - мягко сказал Лорен. – Можешь отдыхать.
- Выполнено? Отдыхать? Что за бред? – спросил гном, вытягиваясь.
- Мы не хотим отвлекать тебя от дел, - сказал Лорен.
Человечек повернулся ко мне.
- Но у меня дела здесь.
Я смотрела на него.
- Ты помог Арнону! Об этом я и просила.
Гном вздохнул.
- Не я виноват, что ты не уточняла. В следующий раз будешь умнее.
- Но я не знаю, чем еще ты можешь помочь!
Человечек топнул ножками.
- Как Страж может быть таким глупым? Скажи: ты просто идешь домой? Возвращаешься к своим делам?
- Мы идем защищать мою деревню, Мерит…
- Ты ошибаешься. Это не твоя битва, - перебил меня гном.
Я уставилась на него.
- Что?
- Как я и сказал, это не твоя битва.
- Но Троты!
- Это не твое сражение, леди Ларк. Это связано с тобой, но само сражение – не твое. Всадники защитят Мерит.
- Не понимаю, - я думала иначе. Мне не нравились его слова про сражение. Так мне говорили, когда я хотела взять в руки меч.
- Да, понимаешь, - парировал гном. Он вздохнул, словно пытался напомнить себе, что нужно быть терпимее, и сообщил. – Я поеду с Ларк, - он отвернулся от меня и спросил. – У вас есть что-то, в чем я могу ехать? Я не собираюсь кататься на руках, как младенец.
Я покачала головой. Гарейн сказал:
- Погоди, - он отцепил что-то от своего коня. – Вот, - сказал он, вернувшись. Он принес знакомую плотную ткань. – Это осталось у меня.
Глупо, но я была рада видеть свою сумку. Я раскрыла ее, зная, что она пуста, но все равно сунула в нее руку. И вытащила папоротник, что дал Куин, веточка пряталась между складок шва. Он засох, но я была рада найти его. Я благодарно посмотрела на Гарейна и покраснела, увидев, что он улыбается, радуясь моему счастью.
- Отличный мешок, - согласился гном. – Ну-ка, - он подошел ко мне, сидевшей на земле, и забрал папоротник из моей ладони, понюхав его. – Хороший друг, - сообщил он и спрятал его в свой мешочек на поясе. – Для сохранности, - он взобрался в мою сумку и затянул ее вокруг себя. – Я готов, - сказал он, словно мы его ждали.
Мы с Всадниками переглянулись. Я взглянула на гнома.
- Когда мне прощаться?
- Узнаем, когда придет время, - ответил гном. – Пока что мы едем с Всадниками.
- Пора отправляться, - сказал Лорен. – Уже начался день.
Всадники спешно подготовились, они умели отправляться моментально. Я прицепила сумку к спине, Марк, что оказался ближе всех, помог мне взобраться на Руну. Но Гарейн, что приблизился на лошади, дал мне немного сухарей. Я и его, как и всех Всадников, называла другом. Мы вели себя как друзья, не упоминая прошлую ночь. Если Гарейн и был расстроен, он этого не показывал, как и он не видел, что я отчасти радуюсь, что он не сердится на мой отказ.
Гарейн протянул сухарь гному, но тот отвернулся.
- У меня есть еда, - сказал человечек Гарейну, не скрывавшему презрения.
- Гном! – громко сказала я, чтобы помешать ссоре. – Мы все еще не знаем твоего имени.
- Это, - ответил он, - потому что я его не назвал.
- И? – спросил Гарейн.
- Нет, - гном покачал головой. – Вы его не поймете, оно не для вашего языка.
- Попробуй, - усмехнулся Гарейн.
Гном взглянул на него. Он раскрыл рот и издал ужасные хриплые и непонятные крики.
- Это, - вмешалась я, кривясь, - очень длинное имя!
- Да, ведь к именам мы добавляем возраст. А я уже достиг важного возраста, - гордо сказал он. И пожал плечами. – Но вы можете выбрать имя, что подходит вашему слуху.
- Ты будешь Коротышкой, - прошептал Гарейн.
- Прутик, - вмешалась спешно я. – Мы будем звать тебя Прутик.
Гном за моей спиной заерзал.
- Истинное имя имеет значение, если кто-то его заслужил, - сказал он. – Но это имеет смысл, вам легко его произносить, так что я согласен.
Гарейн направился на коне вперед. Я погладила Руну, что принял странного маленького пассажира с любопытством и последовал за Всадниками с поляны.
- Ты остаешься со мной? – спросила я у Прутика. – Отправишься со мной за шаром?
Он сказал мне на ухо:
- Я – твоя помощь. Ты мудро попросила ее.
- Но как долго…?
Он ответил, как я и ожидала:
- Узнаем, когда придет время.
17
Всадники ехали цепочкой. Я такое уже видела. Наверное, эта привычка появилась у них после походов по узким тропам холмов Тарнека. Мы растянулись по предгорью Куллан, словно бусины на нити, во все стороны простиралась зелень.
Я теперь видела путь, что уже проходила, с высоты коня, и теперь только сильнее убедилась, что вокруг простор ровной земли с одинокими булыжниками. И все осталось таким же тусклым.
Прутик не прекращал заваливать меня вопросами. Он спрашивал про Мерит, мою семью и друзей. Спрашивал о старейшинах, лисе и руке Рубера Минла. Он выпытывал, что я знаю о травах от бабушки, сколько гисани я вырывала в начале лета, когда сшила сумку, в которой он ехал, что мы ели на ужин, из чего сделан гребень, которым я расчесываю волосы. Не было связи между вопросами, но все они касались деталей, которые порой было сложно вспомнить, а Прутик поглощал ответы, словно они были его едой. Вопросы прекращались, словно он уже знал все ответы, но потом в нем взыгрывало любопытство, как именно отвечу на эти вопросы я.
Начались вопросы про Взор и недавние видения, что я там видела, чувствовала, что поняла…
Наконец, я сказала:
- Хватит, - у меня разболелась голова. Прутик фыркнул и притих, я смогла отвлечься на что-то более приятное.
Но такие мысли не приходили в голову. Из-за кучи вопросов, нехватки сна, угрозе Призывателей и Тротов и уязвимой Мерит я была дерганой. Небо тоже помрачнело, намекая на дождь, хотя посреди лета это было редким явлением. Я смотрела на спину Гарейна. Смотрела на пейзажи, гладила гриву Руны и чувствовала меланхолию из-за близости к дому.
Меня не радовала грядущая встреча Гарейна и Эви. Мы были связаны до этого. А теперь неотвратимое встало между нами, и было больно, что больше нам вместе не быть.
«Как же быстро кто-то может полюбить…» - крутилась в голове строчка из песни. Гарейн быстро влюбился в Эрему, он почти признался мне. С Эви все будет еще быстрее. А как иначе, с ее красотой и характером? А Эви? Я не могла ее упрекать, хоть и потеряла сердце после первого сна с Гарейном.
Мне стало жаль Райфа.
Впереди кружил сокол. Мы приближались к границе Темного леса и болотам Нилер. Я увидела камень, на котором ночевала, испуганная и уставшая. Каким же он был маленьким! Он был едва заметным, а ведь поддержал меня.
Я вздохнула. Ничего не менялось, но и не оставалось прежним.
Сокол описал лениво дугу в небе, серый на сером. Прутик спал или дулся. Мы шли друг за другом, Всадники были настороже, пока я обвисла на Руне, заскучав.
И вдруг Прутик сказал мне на ухо:
- Не филонь, Ларк!
И я, вроде, ответила:
- Что? – но шею уже покалывало, я вскрикнула. Я увидела, как передо мной поднялась стена пламени, стало жарко, пахло дымом. Я слышала крики, а потом…
Я оказалась на Руне, я хватала ртом воздух и дико озиралась, Всадники остановились, и Иен звал Гарейна.
- Это… Я… - тело замерло, и я уже не была на Руне, я видела, как Троты бегут, появляются из Темного леса перед Мерит. Они промчались по полю Крем Посс, по лаванде к домику, принадлежащему Дэну Хурну. Тревожно зазвенел колокол, я услышала крики, но не людей. Я не видела людей, только Тротов. И они бежали к площади.
Я пыталась кричать Всадникам, звать Эви и бабушку, но у меня не было голоса, меня там не было. Я могла лишь следовать за ними, словно тоже нападала на Мерит, словно я была Тротом.
Земля содрогнулась от сражения. Я видела обвалившийся дымоход, это был дом Тома Мейкера, но вскоре я уже не понимала, что вижу. Горячий ветер разносил солому. Пахло пылью, она жалила лицо. Я завернула за угол и увидела, что рыночная площадь горит. Безумные и испуганные крики не прекращались. Из огня показался меч, за ним другой, и тени промчались в дыму – Всадники яростно набросились, крича в ответ. Я спотыкалась, я едва могла видеть, я лежала на земле среди камней и ног. Здесь было меньше дыма, но я закашлялась из-за пыли, я ощущала вонь Тротов вокруг.