И закричала на существ:
- Выпустите нас! Покажите путь!
Сотни глаз светились и смотрели на меня. У меня из рук резко выдернули ткань, я споткнулась. Существа помчались по темным туннелям. Мне пришлось бежать, я едва успевала, полагаясь на ощущения, а не на зрение. Коридор за коридором, топот, фырканье и кряхтение, ужасный запах… Я цеплялась за сумку, превозмогала боль, спешила за Тротами.
Я врезалась в монстров, что собрались у темного проема. Я завопила:
- Где Гарейн?.. – ведь накидка в их руках была пустой. Но они толкнули меня в проем, используя ткань, и я полетела, как из рогатки.
Крик оборвался, когда я рухнула на землю, перекатилась и понеслась вниз. Склон был длинным и неровным. Ощущения и время уже не имели значения. Я катилась и стонала от боли. Когда я врезалась в Гарейна на дне, я прижалась к нему, корчась от боли яда, гора давила на меня, боль вспыхивала и в мышцах, и в костях. Я искала в темноте правую руку Гарейна. Было почти тщетно искать силы у него.
- Помоги, Гарейн! – выдохнула я, царапая воротник своей туники, пытаясь коснуться его рукой моего плеча, метку к метке. – Всадник…
Не работало. Хуконом меня ударили в то плечо, может, это стерло нашу связь. Я кричала, ударяла его рукой по своей коже. Он не мог умереть. Не мог.
Нет. Нить энергии пульсировала. Я сильнее обхватила его пальцы. Равновесие, пробуждение жизни… Я держала его за руки и прижалась к нему всем телом.
- Цвети… - прошептала я, зная, что он не услышит.
Чуть позже я ощутила восстановленное тепло Гарейна, его дыхание доносилось до меня, ровное, хоть и слабое. Я заставила себя сесть, как-то умудрилась встать. Ветерок проникал в проем, тьма уже казалась светлее, серой. Мы были недалеко от выхода из этой гробницы.
- Гарейн, - я выдохнула и негнущимися руками коснулась его запястий, потянула его вперед, рыдая. – Прости, - он царапался спиной об пол.
Мы все же оказались снаружи, едва занимался рассвет, мы были у подножия гор Мир. Здесь была трава, пусть и жесткая, но трава и теплый воздух. Я радостно касалась ее, устроившись рядом со своим Дополнением, между нами лежала сумка, я обхватила его руками и смотрела на небо. У меня больше не было сил.
Мысли путались. Я могла думать только о двух вещах: я нашла амулет, и Гарейн жив. А дальше растекался яд, притупляя чувства, убивая тело. Но я могла дышать, хоть и с трудом, и я дышала так глубоко, как только могла.
Холодный воздух, свежий запах, земля подо мной гудела гармонией, солнце поднималось выше, свет касался моего тела. Я лежала рядом со своей любовью.
Я улыбнулась, ведь все-таки победила. Я победила свой последний сон. Я оставлю Гарейна, буду помнить его любовь, и мне не придется менять ее на дружбу, не придется видеть, как он отдает любовь другой. Я даже радовалась смерти.
Земля гудела. Топот заставлял дрожать траву, шевелил камешки. Я услышала топот копыт, несущихся по земле. Звук был сильным и громким. Я заставила себя посмотреть.
Я ошиблась. Это еще не конец.
Руна. Белый конь был здесь, он коснулся носом моей щеки, низко склонился, чтобы я могла взвалить Гарейна не его широкую спину, чтобы сама могла влезть на него. Я замешкалась, но крепко обхватила Гарейна, чтобы сохранить в памяти этот миг близости. Смерть сменилась спасением, и это было больнее, чем яд. Я не была готова отпустить Гарейна. Я, наверное, никогда не буду готова.
Но мои желания не были частью этого пути. Иначе ничего и не вышло бы. А путь я еще не закончила. Я должна выполнить задание. Я медленно отпустила надежду. Я и не ожидала, что жертва будет такой.
- Неси нас в Мерит, - прошептала я, и Руна терпеливо подождал, пока я удобнее усажу Гарейна, и пошел вперед. Я привязала сумку к шее Руны, чтобы не потерять.
Голова Гарейна упала на мое плечо. Он прошептал что-то неразборчивое и обхватил меня рукой.
Мерит. Я закрыла глаза.
- Эви исцелит тебя, - прошептала я. – Она красивая и умная. Она тебе понравится.
Я должна была сказать: «Все будет хорошо», - но не могла.
25
Магия прекрасна. Она может изменить, защитить деревню, наделить силой обычную душу. Может перемещать белого коня с наездниками быстрее ветра. Даже может забрать боль. Иногда.
Мы добрались до Мерит. Мы оказались на обгоревшей площади. Гарейна сняли со спины Руны, а там и меня. Нас отнесли в дом бабушки, который почти не пострадал, лишь сгорело поле. Целители приступили к работе, восстанавливая и изгоняя из моего тела яд. Даже умелым бабушке и Эви было непросто. Днем и ночью они оставались у наших изломанных тел. Но руки Целителей были волшебными, и знания с терпением позволяли им все исправить. Так было и в нашем случае.
Но никакая магия, даже очень умелая, не могла исцелить разбитое сердце. Его можно было не показывать, о нем можно было забыть, отвлекшись на магию, но не исцелить. Такое человек может только совершить самостоятельно.
Я не знала, как это исцелить.
Снов не было, пока я исцелялась. Время существовало где-то отдельно. Позже мне рассказали, что меня от хукона очищали дольше, чем исцеляли Гарейна. Но в этом и была жестокость хукона – яд делал кровь черной, тело жертвы высыхало, а восстановление было долгим. Рана была постоянной, жертва – уязвимой. Хукон оставлял свой знак навеки.
Часть меня могла и не хотеть просыпаться, видеть, как сон превращается в жизнь. Но в один из дней свет заглянул в мою комнату, и глаза открылись. Я увидела свою комнату, и, казалось, последний раз я была здесь вечность назад, я глубоко вдыхала знакомый запах. Я выбралась из-под покрывал, в которые была плотно укутана, поняв при этом, какой слабой стала.
Мой сон начал сбываться. Я хотела бы ошибаться, могла бы желать умереть вместо этого, но не могла ничего изменить, и таким был мой подарок Эви, выбор ее любви. Я пообещала, а обещание нарушать нельзя.
Я лежала, думая, как избежать боли. Но ничего нельзя было поделать. Я отодвинула покрывала и заставила себя встать, подошла к окну, солнце заливало светом поля и луга, жаворонок взлетел с земли, словно струя воды, описывая арку. Я улыбнулась, а потом повернулась к дорожке в саду, где Гарейн и Эви шли вместе. Он был целым, красивым и сильным, прошло много времени. И провел он его с Эви.
Я буду счастлива за них, я хотела этого. Но улыбка увяла, они остановились, задев друг друга руками, мое сердце разрывалось пополам. Я не могла помешать этим прикосновениям. Боль в сердце не давала стоять. Я соскользнула на пол, точнее, рухнула, на этом кончался мой сон, и я не знала, что после этого моего падения в комнату придут бабушка и Рилег.
Рилег! Он нюхал мое лицо, облизывал руку, шумно дышал и толкал меня, пока я не открыла глаза и не обняла его с усиленным энтузиазмом. Бабушка терпеливо стояла в дверях, пока я смеялась и плакала в шерсть Рилега, радуясь, что снова встретилась с верным другом, которого мне не хватало.
Рилег сел на пол рядом со мной, и я заставила себя сесть прямее и посмотрела на бабушку. Лицо ее не изменилось, хотя я, казалось, очень давно ее не видела. Она смотрела на меня с пониманием.
- А вот и ты, - сказала она.
- Я рада вернуться домой, - голос был хриплым, ведь я давно им не пользовалась. Вот только место уже не очень походило на дом.
Бабушка кивнула. И добавила:
- Отличная работа, Ларк, - так она поприветствовала меня. Бабушка была целительницей. Она почти не проявляла эмоции, я чувствовала их через прикосновения.
- Расскажешь о Мерит?
- Потеряли нескольких жителей, но у каждого своя печаль. Площадь и дома мы починим. Сады и поля вырастут. Мы должны поблагодарить тебя, Ларк, за то, что Всадники успели спасти основное.