- Не этого, - я поежилась, - я ожидала.
- Ничто нельзя предсказать.
Я спросила:
- Он в порядке?
Бабушка знала, что я про амулет. Она склонила голову, и я почувствовала облегчение.
- В порядке. Твоя сумка все еще на твоем коне. Он не позволил никому ее тронуть.
«Хотя никто и не пытался», - я задала другой вопрос:
- Всадники?
- Вернулись к себе, кроме одного. Они знали, что тебе и твоему другу нужно исцеление, но остаться не могли, - она добавила. – Кони, видишь ли, взволновали людей после боя. Молодежь в очереди выстраивалась, чтобы их погладить.
Но я не слышала ее. «Все, кроме одного», - сказала она. – «Твой друг», - я это, конечно, знала. Но было больно.
Она помогла мне подняться на ноги. Ее руки были теплыми и морщинистыми, они могли придать мне сил. В горле пересохло.
- Спустишься? – спросила бабушка.
- Думаю, лучше мне остаться здесь, - я неловко опустилась в кресло. Солнце я увижу и через окно, как и небо.
Она кивнула, принимая мое желание.
- Они ждут тебя, - добавила она, направившись к двери. – Эви и Всадник.
- Знаю, - я изобразила радость. – Буду рада видеть Эви.
Голос подделать не удалось. Бабушка остановилась.
- Ларк, - сказала она строже, ее голос был хриплым. – Мы не можем помешать ходу вещей. Разбитое сердце пережить можно. Верь в это.
Верь. Я так часто слышала это слово. Я то ли издала звук, то ли двинулась, бабушка вернулась ко мне. Она положила ладонь на голову, и я уткнулась лицом в ее фартук. От нее пахло медом и лавандой. Я была готова расплакаться.
- Ларк…
Но я взяла себя в руки.
- Все будет хорошо, бабушка, - я ослепительно улыбнулась ей.
* * *
Я спустилась чуть позже, цепляясь за поручень и стараясь не наступить на Рилега, что сопровождал меня. Я уже не могла бороться с собой. Гарейн и Эви будут где-то в саду, в этой красоте природы. Я должна их найти, услышать радостную весть и уйти.
Уйти. Как это сделать? Я посмотрела на сад и вошла в него. Деревья у дома цвели. Они радовали глаз яркими цветами, пестрила и клумба с лилиями и мальвами. По утрам я любила останавливаться возле цветов и касаться их руками, чтобы порадоваться их красоте. Нужно будет снова найти это чувство, ведь сегодня я его не ощущала.
Гарейн был там, он спешил ко мне, лицо светилось улыбкой. Я застыла.
- Ларк!
Его слово, словно выдох, радостный крик заставил меня остановиться. Я сморгнула слезы и сосредоточилась на цветах рядом с собой.
- Ларк, ты пришла в себя! Я увидел тебя в дверях, - он приблизился. – Я ждал…
Я вырвалась из его объятий, отступив на шаг. Он опустил руки.
- Тебе стало лучше, раз ты уже бегаешь. Я рада.
Гарейн не сразу сказал:
- Я был изломан, ты унесла меня оттуда. Ты… - он вдохнул и, наверное, отвел на миг взгляд. – Ты снова спасла меня.
Я кивнула. Хотелось бы выглядеть спокойной.
- Всегда пожалуйста, Гарейн, - это мне удалось сказать ровно.
- Ты оба раза оттащила меня… от края, - его голос изменился, и я знала, что последует: слова станут мягче, он поблагодарит меня, я не могла этого вынести. Я повернулась к клумбе.
- Ларк.
Я злилась, что не могу смотреть ему в глаза. Это было глупо. Я ведь была молодой и способной. Я вернула амулет Жизни, я смогу справиться. Но я была в саду любимого дома, в любимой Мерит… пусть все и ощущалось иначе.
Гарейн следовал за мной.
- Ты забрала нас оттуда, Ларк, твоя рана была страшнее.
Я пожала плечами.
- Не такая и страшная. Видишь ведь, что я в порядке.
- Хукон…
- Хукон всегда будет во мне. Ничего не поделать.
- Вряд ли. В Тарнеке тебе будет лучше, - сказал Гарейн. – Там будет безопасно.
Я покачала головой.
- Я дома, Гарейн.
Его ранил мой мягкий тон.
- Ты не вернешься в Тарнек?
- Нет, - он поступал жестоко. Я коснулась стебля мальвы, чтобы сорвать ее, но мне расхотелось. И рука упала.
- Почему? – его голос стал строже. – Посмотри на меня, Ларк.
- Нет. Я выбираю цветы в вазу на кухне, - я заставила себя снова схватиться за мальву.
- Хорошо, - слова были тяжелыми. – Мы соберем цветы, и ты посмотришь на меня и скажешь, почему не хочешь возвращаться…
- Возвращаться! – я постаралась сказать это спокойно. – В этом нет нужды. Я свое дело выполнила. Руна отнесет шар, - и я добавила. – Тебе будет не одиноко.
Гарейн сделал пару шагов в сторону, сдерживая эмоции. Он вернулся и сказал:
- Ларк, возьми немного розовых и тех синих, - он сорвал цветы и протянул их мне. – Только не урони. И вот эти возьми.
- Хватит.
- Почему? – он не злился, но руки его дрожали. Или это мне слезы застилали глаза и искажали все. Он пытался передать мне охапку цветов.
- Хватит, Гарейн. Прошу. Я не хочу ничего ставить в вазу. Я…
- Почему?
Я не могла сдержать слезы.
- Потому что это все уже не радует! – я не сдержала и слова. – Потому что ты заполнил все мои чувства, не оставив места ничему другому.
- Ларк…
Это прозвучало как всхлип.
- Когда-то все это меня радовало. Цветы, травы. Я работала в саду, вырывала гисань, и это мне нравилось. А теперь все это кажется серым, я… ненавижу это! Я ненавижу то, что ты все это разрушил, - я бросила охапку цветов на дорожку и пошла прочь. Я никогда так не срывалась в пределах дома. Мой голос не подходил этому месту. Как и я сама.
- Ларк. Ларк! И ты нас так бросишь?
Нас. Опять. Я заставила себя вернуться к нему и посмотреть на него сквозь глупые слезы, чтобы процедить сквозь сжатые зубы:
- Прости. Поверь, я рада за тебя. Очень рада.
- Рада? О чем ты?
- Хочешь, чтобы я еще и сказала это? Я говорила тебе об Эви, я знала задолго до этого утра. Сон сбылся, выбор сделан, и… даже если я веду себя глупо, поверь, я в порядке. Буду в порядке, - я вдохнула. – Вот. Я закончила. Не нужно мне ничего говорить.
- Сон? Ты нас видела?
Глупые слезы!
- Да! И я перестану делать то, что разрушит обещание! – я побежала прочь, забыв, что у меня нет на это сил.
Гарейн успел подхватить меня, пока я не упала, руки обвились вокруг моей талии, и мы оба вскрикнули. Когда мы упали, я оказалась в объятиях Гарейна, что было только хуже.
- Нет! – рассвирепела я. – Нет! Так не честно.
- Не честно! – прорычал он. – Не дергайся!
- Это не честно по отношению к Эви… - я ведь не о себе.
- Как это связано с Эви? Какая мне разница, увидит ли она нас?
- Хватит!
- Эви знает, Ларк!
- Ты рассказал ей? – опешила я. – Зачем? Она не должна была знать! Гарейн, наши чувства были временными. Она уже страдает, она не должна…
- Она знает, Ларк. И она рада за нас!
Это заставило меня потрясенно замолчать.
Он яростно сказал:
- А почему ей не радоваться? Она любит тебя.
- Это бессмысленно!
- Бессмысленно? Или ты по какой-то безумной причине просто не хочешь этого слышать? Я рассказал Эви о своих чувствах к тебе. Я рассказал, что заберу тебя с собой в Тарнек, и она была счастлива!
Я всхлипывала.
- Но это не так. Взор выбрал тебя для нее. Ты обнимал ее. Ты склонился, чтобы поцеловать ее и был так рад.
- Я склонился, чтобы прошептать ей на ухо, что люблю тебя! – прошипел он. – Ты об этом? Ты видела, как мы обнимаемся, во сне и решила, что я буду с Эви?
Я подозревала, что Гарейн тряс бы меня, если бы я не была слабой после хукона.
- Я тебе говорил, что ты можешь неправильно понимать увиденное! Ты, Ларк! Носительница Взора! – он процедил эти слова и обнимал меня уже не так нежно. – Я люблю тебя. Как можно подумать что-то другое?
- А Эви? Я не могу ее ранить! Ты – ее любовь.
- Я? Почему ты делаешь вид, что так слепа? Ты не можешь выбирать за меня. И Эви не любит меня, она любит кого-то другого, - его голос стал печальнее. – Любила. Она любила кого-то другого.
Я плакала, уткнувшись в его руку, изливая все слезы, что накопились во мне за эти дни, с каждым тяжелым вдохом. Я плакала из-за Мерит, из-за королевы, из-за лис и Прутика, из-за рябины. Я плакала из-за потери амулетов, из-за Райфа и Эви. Гарейн не отпускал, ожидая, пока я успокоюсь, пока печаль не вытечет со слезами, а останется лишь понимание, что этот юноша будет так держать меня вечно. Он. Этот Всадник. Мое Дополнение. И когда я подняла голову, послышался смех с всхлипами, а не рыдания, и он посмотрел на меня с кривой улыбкой и сказал: