Сама же Азэми усиленно красилась, завивала волосы, выливала на себя гекалитры дешевой туалетной воды – одним словом, совершала обычные женские приготовления к светской вылазке.
Утром, когда все было готово, они садились в машину и выезжали на трассу. Мисима нажимал на магнитоле заветную кнопку, и из ее динамиков раздавался заливистый голос Вадима Казаченко: «Больно мне, больно… Не унять эту злую боль…» Мисима улыбался, глядя на жену, она отвечала ему тем же, и в таком благостном расположении духа они следовали до райцентра.
В самом райцентре Мисима примеривал на себя роль опытного водителя и начинал бранить своих товарищей по дорожному полотну:
–Ну куда ты прешь, дебил? А, понятно. Тупая баба за рулем!
–Коля, – пыталась урезонить мужа Азэми.
–Да чего?! Ехать не могут!
В ответ она лишь молча улыбалась.
Вот так, с грехом пополам, доезжали до базара. Азэми уходила бродить меж торговых рядов, а Мисима предавался курению и воображал себя самураем, вдыхавшим опиумные пары. Параллельно он глазел на местных барышень – по комплекции не уступавших Азэми, – временами оказывал им принятые здесь знаки внимания, изучал доску объявлений.
Так и сегодня – порядком накурившись, он проследовал к доске объявлений, на которой красовался красочный постер со словами:
«Смертельные боевые стили Игоря Плахтера!»
Там же был изображен маленький толстый человечек, замеревший в жуткой позе нападающего на добычу хищника. В руках он сжимал нож.
С недавних пор Мисима стал большим поклонником разного рода единоборств – будь то восточные боевые искусства или самооборона без оружия. Так или иначе, в них видел он своего рода способ самоутверждения, определенную методику возвышения над остальными, равными себе. Ну и конечно, некий повод к собственной исключительности – самурай ведь должен быть исключительным.
Внизу значились дата и время тренинга, проводимого лектором – он должен был начаться в ДК железнодорожников, тут, недалеко, метрах в трехстах, через полчаса. У Мисимы уже был собственный сенсей, наставник в делах житейских и боевых единоборствах – и потому он довольно скептически отнесся к некоему тренеру. Но помнил слова Азэми о том, что всегда и во всем надо выбирать лучшее, а это возможно только путем сравнения.
«Господи, – говорил ему внутренний голос, – еврей какой-то плюгавый будет еще единоборствам учить…»
«А с другой стороны, раз ничего путного там не услышу, так чего бояться. Вход свободный, хоть время убью. Заодно и на смех его подниму», – говорила ему вторая сущность.
Он взглянул на часы – до возвращения Нины оставалось не мене часа, и он спокойно мог посетить курсы Плахтера. Если даже не послушать лекцию целиком, то просто вникнуть в ее содержание в принципе успеет. Плюнув бычок, Николай поспешил за продмаг, где находился Дворец культуры.
Первое, что его здесь поразило – это количество собравшегося народа. Зевак здесь было хоть отбавляй. А чего, вход-то бесплатный. Кого здесь только не было – как говорится, и стар и млад. Одна схожая черта объединяла всех собравшихся (и это не страсть к единоборствам) – все они напоминали неудачников.
Весь первый ряд заполонила плюющая семечки «гопота» – такой своеобразный социальный класс, состоявший из молодых людей от 16 до 40 лет в дешевеньких спортивных костюмах, с обшарпанными барсетками из кожзама в руках, обутых в лакированные ботинки с задранными носами и в широкополых кепках, венчающих лысые головы. Мисима много слышал о них, но никогда не видел – в Ясакове таких не водилось. И потому считал данный класс верхом социальной лестницы, своего рода поселковой элитой. Смотрел он на них сейчас с нескрываемым уважением, и даже не решился пройти поближе к сцене – что, по его замыслу, было необходимо, чтобы освистать лектора.
В остальном местный сброд не представлял из себя сколько-нибудь существенного интереса для нашего героя.