–Ты поговори мне еще! – Мисима вновь потряс в воздухе обрезом. – Марш по местам!
Люди неспешно разошлись. Одно в их виде несколько смутило смутьяна – почему они так медлительны, нерасторопны и спокойны? Такое впечатление, что они либо готовились к перевороту, либо сами принимали в нем участие – так или иначе, он не произвел на них должного эффекта. Ну переворот и переворот, подумаешь! Что он здесь, каждый день, что ли, происходит?..
Вернувшись в свой новый кабинет, Мисима отогнал прочь гнетущие его мысли. «Что они, люди?! Подумаешь, тоже мне электорат… Пусть работают, солнце высоко… Я теперь председатель…»
Он удовлетворенно развалился в кресле и широко – как раньше – заулыбался, впервые за последнее время. Ему снова было легко и свободно. Голова была не отягощена никакими мыслями. Он сидел и получал удовольствие от предвкушения новой жизни.
К числу первых приказов на новой должности был вызов секретарши – единственного напуганного человека (это и понятно, ведь человек больше всего боится неизвестности).
–Ты не дрожи, нормально все. Будешь теперь мне подчиняться. И за столом, и под столом, и на столе. Гыыы.
Она опустила глаза в пол.
–А сейчас самогонки мне и Михалыча позови.
–Слушаюсь.
Такое событие, без сомнения, надо было отметить. Что он и решил сделать в компании старого товарища и верного друга.
Этим временем старый председатель благополучно добрался до дома и трясущимися руками набрал номер телефона участкового, который базировался в райцентре. Тот долго слушал его, силясь понять, что тот говорит, и упорно отказываясь верить в реальность происходящего – настолько не хотелось по столь пустяковому поводу в пятницу вечером срываться с насиженного места. Однако, по контексту стало ясно, что поездки не избежать.
Около половины шестого в кабинет председателя вошел участковый Кузьмич. Заговорщик и его товарищ пьяные валялись на столе.
–Здорово, – рявкнул участковый. Товарищи проснулись от звука его голоса. Мисима взялся за голову, силясь понять, где он и что здесь происходит. Тот же вопрос волновал участкового.
–И что тут происходит?
–Хер знает…
–Ты зачем председателя убить хотел?
–Я?..
–Ну не я же!.. Эх, всю пятницу перепоганили.
Участковый поднял со стола бутылку – в ней еще было содержимое.
–Давай, Колян, – разливая его по стаканам, говорил страж порядка. – Похмелимся последний раз да собираться будем.
–Куда?
–В тюрьму.
–Как в тюрьму? За что?
–За угрозу убийством председателю.
–Ё…
–Вот-вот.
Выпив стакан, Мисима уточнил:
–И сколько светит?
–Немного. Года два.
–Ну это нормально.
–Я тоже так думаю. Давай по второй.
Собирали Мисиму всем миром. Азэми плакала и говорила, что убить его мало, что он оставляет ее на произвол судьбы и как она будет жить, что ненавидит его. А после бросилась ему в ноги и зарыдала так, как не рыдала никогда в жизни. Впервые он видел свою жену такой – ему даже на минуту стало жаль ее. Он искренне пожалел о том, что натворил – сдуру, бездумно и непонятно зачем – и вот теперь она из-за этого плачет. Пожалуй, ей было даже тяжелее, чем ему. Он, наверное, до конца и не понимал того, что произошло. А она видела только тупую безнадежность впереди.
Есть такое утверждение: «Когда ты умираешь, ты не знаешь об этом – только другим тяжело. То же самое происходит, когда ты дурак». К данной ситуации выражение подходило как нельзя лучше.
Навязали какое-то огромное множество узлов, которые Азэми тщательно старалась уложить в один – максимум в два. Потом Кузьмич сказал, что половину из этого в тюрьму нельзя, и все равно выкинут. Азэми расстроилась и почувствовала, как опускаются руки – она столько лет билась о скалу его тупости, невежества и неуважения ко всему, что она ради него делала, что продолжать это сейчас у нее просто не осталось сил.
Последним пришел Анатолий Петрович. Он был взволнован, все что-то советовал, говорил Мисиме, держал его за руку. Он принес маленькую вязаночку. В ней, он сказал, было самое необходимое. Так получилось, что именно эту вязаночку Мисима инстинктивно схватил и прижал к груди и так продержал до самого изолятора.
В минуты прощания ему вдруг стало невыносимо горько от случившегося. Захотелось извиниться, упасть на колени и… И что дальше? Где гарантия, что снова ты не наступишь на прежние грабли? Так стоит ли оно того? Может, и впрямь смена обстановки пойдет тебе на пользу?..
По деревенским ухабам старенькая «нива» Кузьмича увозила Мисиму далеко от дома. Отъехав километров за пятьдесят, он обнаружил, что забыл все узлы, кроме одного – того, что принес Анатолий Петрович. Он развязал его. Там лежали книги. Лесков, Толстой, Тургенев. Мисима погладил их руками и улыбнулся. На глазах его заблестели слезы радости.