Подъезд, регулярно окрашиваемый в омерзительно розовый цвет, Галина Степановна считала своей законной вотчиной и стерпеть в нем подобного безобразия решительно не могла. Каждый новый рисунок или надпись она воспринимала, точно личное оскорбление. Но доморощенные Бенкси до сих пор оставались неуловимы, словно кусок мыла, выскользнувший из рук в душе.
Маша вставила ключ в верхний замок и провернула два раза, потом сунула ключ в нижний замок, как обычно, не той стороной, чертыхнулась и стала вынимать его, когда услышала позади себя быстрые шаги, шумный выдох и … «Ух!». Почувствовав удар по голове, немного смягченный шапочкой и натянутым капюшоном, Маша покачнулась, вцепившись в дверную ручку в тщетной попытке устоять на ногах. Она согнулась пополам, ткнувшись лбом в дверь, все вертелось у нее перед глазами: пакет с коньками, стоящий на полу, большая красная тряпка, отброшенная в сторону, отделанная по низу белым мехом, ниспадающая на пол, длинная шуба. За нее Маша и уцепилась, валясь на пол. Заодно увлекла за собой и владельца шубы.
Барахтаясь, словно два медведя, Маша и Дед Мороз оказались на полу. Дед оказался сверху, что было неудивительно, ведь у него перед глазами была только Маша, а у нее – десяток прыгающих красных носов в обрамлении кудрявых искусственных бород и дюжины кружащихся злобных глаз. Сидя на безвольно обмякшей Маше коварный Дед схватил её за голову двумя руками и что было сил ударил об пол. И только оглушительно хлопнувшая где-то наверху дверь удержала его от окончательной расправы над жертвой. Быстрые, тяжелые шаги на лестнице заставили Деда шустро слезть с поверженной Маши, подобрать полы неудобной шубы и ринуться наутек прочь. Перед глазами у неё промелькнули узкие сапоги на невысоком каблучке, хлопнула громоздкая дверь. Маша с облегчением закрыла глаза.
А открыла уже дома, на родном диване. И тут же застонала, прикрыв их снова. Свет резал глаза невыносимо.
«Ну вот, а ты боялась, что не очнется,» – раздался спокойный мужской голос рядом.
«Мам, мам,» – немедленно затормошила её за плечо Лиза. Машина голова дернулась туда-сюда и словно взорвалась.
«Тише, Лиза. Тише. Я думаю у мамы болит голов. Ты знаешь, где лежат лекарства? А читать умеешь? Отлично. Поищи там анальгин и стакан воды налей.» Лиза бегом унеслась на кухню. На Машин лоб легла теплая ладонь: «Ну что, совсем плохо? Скорую вызвать?» Голос был знакомым, но голова совершенно отказывалась соображать.
«Нет. Нет, не надо. Я полежу и все пройдет,» – не открывая глаз и стараясь не шевелиться вообще, ответила Маша. – «А вы кто?»
«Я – это я,» – философски ответил голос. Маша распахнула глаза. Ей явно стало лучше, потому что перед глазами ничего не множилось и не мельтешило. Человек был только один – коротко стриженный мужик с бычьей шеей. Для разнообразия без спортивной сумки.
«А … ,» – протянула Маша. – «Это Вы.»
«Я,» – заверил незнакомец.
Сначала мужик заботливо поддержал Машину голову, пока она глотала таблетки, потом стянул с нее сапоги и куртку, я что было после Маша не помнила – то ли уснула, то ли отключилась. Проснулась она от запаха – отвратительного, тошнотворного, нестерпимого. Пахло пельменями. На кухне спокойный мужской голос раздавал указания: «Лиза, надыбай две тарелки. А вилки где? Ага, нашел. Пошарь-ка майонез в холодильнике. Ну вот и все, садись.» На этом разговоры закончились и по тарелкам бодро застучали вилки. Маша спустила ноги с дивана. Голова уже не кружилась, но была такой тяжелой, словно её набили мокрым песком. Держась на всякий случай за стены, Маша доковыляла до кухни. Открывшаяся ей картина умиляла: Лиза со скоростью строчащего пулемета уминала щедро политую майонезом горку пельменей, лежащую перед ней на тарелке. Сидящий напротив нее мужик с накачанной шеей ел спокойно и основательно, но получалось это у него еще быстрее, чем у девочки.
«О, а вот и мама проснулась!» – удовлетворенно сказал он, откладывая вилку. – «Мы тут немного похозяйничали. Ничего? Лиза очень проголодалась.»
«Конечно,» – кивнула Маша. – «Спасибо.»
«Сейчас и Вам пельменей сварим,» – поднялся со стула мужик.
У Маши немедленно встал ком в горле. С трудом сдержав тошноту, она отрицательно замотала головой: «Нет. Нет, не надо. Я сейчас.» И ринулась в ванную комнату. В свое время, делая ремонт в квартире, Маша первым делом разломала перегородку между туалетом и ванной комнатой, выгадав немного места, чтобы втиснуть узенькую стиральную машину. Свободного места в ванной комнате было катастрофически мало, зато упасть было решительно некуда. Сидя на унитазе и склонив голову на бортик раковины, Маша пережидала внезапно накативший приступ тошноты. Похоже, у неё сотрясение мозга. Крепко её приложил Дед Мороз. Маша осторожно ощупала голову. Прикосновения были весьма болезненны, хотя крови не было. Когда тошнота, наконец, отступила, она переоделась в домашний халатик, висевший на двери, умылась холодной водой и вышла.