«Итак, начнем сначала,» – тоном военачальника, не терпящим возражений, скомандовала Наташка. – «Остановка. Ты видела там кого-нибудь знакомого? Может быть, с работы?
«Нет. Я уже говорила. Я задержалась в тот вечер. Наши уже все разъехались к тому времени. И если бы там был кто-то из наших, то об этом происшествии гудело бы на следующий все стат. управление.
«Это точно,» – согласилась подруга. – «И все-таки это кто-то из Ваших. Ведь на корпоративе в банкетном зале чужих не было?»
«Да вроде бы не было. Хотя официанты же были, сновали по залу. На них же и внимания никто не обращает.»
«А на лестнице?»
«На самой лестнице нет. А на площадке наверху несколько наших дам было. Мы с ними в дверях разминулись: я выходила из зала, а они входили. Могли и вернуться. Там дальше по коридору еще один банкетный зал, кажется. Новый год же, везде кто-то пьянствует,» – Маше уже порядком надоело переливать из пустого в порожнее. Ничего нового она вспомнить не могла, чувствовала себя полной дурой, а потому невольно злилась на наседающую подружку.
«Ладно,» – методично продвигалась вперед Наташка. – «Теперь подъезд. Тот Дед Мороз, которого ты видела днем, опиши его.»
«Невысокий, пониже меня. Плотный такой, может быть даже полный, под шубой непонятно. Очень кучерявая борода, так что лица вообще не видно. Красная шуба, шапка и мешок. Обычный мужик,» – пожала плечами Маша.
«Ты что, мам,» – встряла в разговор невесть сколько подслушивающая под дверью Лиза. – «Дед Мороз был тетя.»
На кухне повисла тишина.
«Это ты почему так решила, дружок?» – сощурилась Наташка.
«Потому что это тетя,» – непреклонно заявила Лиза. – «Как у нас в детском саду на утреннике. У нас Дед Мороз всегда тетя Лена из столовой за гренадерский рост и зычный голос. Она просто притворяется. Мы знаем, что она ненастоящий Дед Мороз.» Лиза явно повторяла чужие, подслушанные ранее слова.
«Ты с ним случаем не разговаривала?»
«Я поздоровалась, как положено. Да это и так понятно,» – снисходительно пояснила свою уверенность Лиза.
«Черт, его сапоги,» – потрясенная неожиданно пришедшей в голову мыслью сказала Маша. – «Они же мелькнули у меня прямо перед глазами, когда я лежала на полу. Они были женскими, на небольшом каблучке. Я тогда еще об этом подумала. Как же я могла забыть?»
«Удары по голове отупляют,» – утешила её Наташка.
«Ну вот, хоть какая-то ясность. И много у тебя на работе злых баб?» – поинтересовался Миша.
«Да навалом. Я же работаю в стат. управлении. Там только бабы и есть,» – заверила его Маша.
«Дело в повышении,» – твердо заявила Наташка. – «Кто еще на место Зинаиды метил?»
«Понятия не имею. Я и сама то не метила. Бывает же такое. Только накануне я её от души выматерила, про себя, конечно, что завалила меня после обеда работой, которую надо было сделать еще вчера. Посокрушалась, когда же мы от этой пьянчужки избавимся и получим нового адекватного начальника отдела, как на следующий день она умерла.»
«И начальником стала ты?» – вопросительно подвел итог Миша.
«Да,» – вынуждена была согласиться Маша. – «Уж не думаете ли Вы, что это я её убила?»
«Разумеется, нет,» – махнула рукой Наташка. – «Но смотри, как странно получается: как ты захотела, так и получилось. И прямо на следующий день.»
Гости посмотрели на Машу выжидательно-заинтересованно. Той стало не по себе.
«И ведь не первый случай,» – продолжила Наташка. – «Помнишь, ты рассказывала про Вашу подъездную цербершу Галину Степановну. Когда она неминуемо должна была облаять Вас не помню уже из-за чего.»
«Снега на обуви в подъезд натащили,» – подсказала Маша.
«Точно. И только ты чертыхнулась, что попалась ей на глаза, как она заткнулась в буквальном смысле слова, да так, что едва не померла. Опасная ты женщина, Мария.»
«Ты это серьезно, Нат?» – насупилась Маша. – «Чуть ведь полная.»
«Может и не полная. Больно много вокруг тебя странных историй происходит. Припомни-ка, не случалось ли ещё чего, чего ты вдруг захотела, а оно возьми, да и случись?»
«Со мной случалось,» – радостно высунула нос и-за двери Лиза. – «Я хотела, чтобы пошел снег и не кончался. И он пошел, и не кончался. А когда я на него разозлилась, потому что его стало слишком много – перестал.»