Маше не хотелось об этом думать. Все казалось нереальным, будто происходило не с ней. А может быть ей показалось? И виноградная лоза на кольце только похожа на ту, другую? Мало ли колец на свете? Тогда почему же сердце ухнуло, точно кузнечный молот и упало вниз, позабыв о следующем ударе? Нет, нельзя отрицать очевидное, кольцо и брошь были из одного комплекта украшений.
Что же получается? Выходит, это Татьяна вытолкнула её под машину? И с лестницы спихнула тоже она? Почему бы и нет. Большой физической силы для этого не нужно. Она вполне могла задержаться на работе, пойти за Машей на остановку, толкнуть её и затеряться в толпе. Маша была тогда так ошеломлена произошедшим, что и ядерного взрыва бы не заметила, не то что прячущуюся за чужими спинами уборщицу. На корпоративе в кафе Татьяна тоже была, разумеется. Наверняка, она не набралась тогда как Маша и, выждав подходящий момент, толкнула ее с лестницы.
Значит и Дедом Морозом тоже была Татьяна? Вот в это Маше поверить было проще всего. Липового Деда она видела своими глазами, тот был невысоким, каким-то несолидным для своего сказочного звания и, главное, в женских сапогах. К тому же, будь это мужчина, ему бы хватило сил убить Машу ударом в затылок. А Татьяна, на её счастье, не смогла.
Переждав обеденный перерыв и еще около часа на всякий случай, Маша отправилась к кадровичке. Та, настроенная вполне благодушно, даже не став выяснять, зачем Маше это нужно, после минутного ожидания выдала требуемую информацию. Фамилия Татьяны оказалась Никитина. Никитина Татьяна Михайловна. Другая фамилия ровным счетом ничего не значила. Её можно было поменять, выйдя замуж. А вот отчество совпадало – Михайловна, как и у её матери Надежды. И год рождения совпадал – 1946. Выходит, Татьяна – Машина тетка, та самая, что якобы пропала или погибла. Может такое быть? А почему бы и нет. Видимо, она все же была жива и вернулась домой после того, как младшая сестра сбежала. Мать все неправильно поняла, напутала. Неужели все так просто?
Голова у Маши распухла, лоб покрылся испариной. Казалось, если впихнуть туда еще одну мысль, то голова лопнет, точно надутый донельзя воздушный шарик. Чувствуя, что ей необходимо срочно освежиться, Маша поднялась из-за стола. До конца рабочего дня оставалось не более десяти минут. Её подчиненные дружно подкрашивали губы, скидывали удобные туфли, в которых ходили на работе, скрипели молниями зимних сапог, надевали шапки, подсовывая выбивающиеся пряди. Мерное, отупляющее гудение компьютеров смолкало.
«Мария Александровна, Вы закроете кабинет?» – послышались вслед Маше голоса.
«Да. Да, конечно. До завтра, девочки,» – откликнулась, выходя, Маша.
Она держала руки под холодной водой, пока те не заледенели, а потом приложила их к горящим щекам. Как приятно и отрезвляюще! Маша закрылась в кабинке, пережидая нашествие сослуживиц, забежавших на дорожку. Хотелось остаться в одиночестве. Хлопали двери, извергались водопадики воды, наконец, все стихло. Маша выбралась из своего убежища и непроизвольно попятилась.
Татьяна была там. Стояла в центре небольшого свободного пространства между Машей и дверью молча и неподвижно, словно статуя, уперев руки в бока на манер буквы Ф.
«Догадалась, сука,» – спокойно сказала она. – «Я по твоим глазам поняла, что догадалась. Ну что застыла, будто привидение увидала?»
Маша совершенно растерялась. Обычно улыбчивое лицо Татьяны кривила ухмылка, глаза зло сощурились. Она была страшна, как базарная баба, которую жуликоватый торгаш надурил со сдачей. Еще секунда, и она будет плеваться ядом, поднимая вселенский хай, а то и вовсе пустит в ход кулаки в своем праведном гневе.
Маша пискнула нечто нечленораздельное и неожиданно для себя юркнула обратно в туалетную кабинку. Повернув замок-вертушку, она забилась в угол у противоположной стены, своротив с оглушительным грохотом металлическую урну. Снаружи раздался оглушительный гогот. Старуха буквально на ногах устоять не могла от смеха, согнувшись пополам и привалившись к стене.
«Ой, не могу. Ох, держите меня семеро.»
Машу этот истеричный хохот отрезвил. Чего она так испугалась, в самом то деле? Спряталась, будто от бешеной собаки. Что ей Татьяна здесь сделает? Люди ведь вокруг. «А вот и нет,» – стукнуло в голове. – «Рабочий день кончился. Все ушли. Только вахтер внизу сидит. А до него отсюда как до Луны, не докричишься.»
«Мать твоя – Надежда, тоже такой зассыхой была,» – отсмеявшись, сказала Татьяна. – «Со страху и сбежала, дура.»