Как мне кажется, я не вложил в уста Иоасу ничего, что превосходило бы разумение ребенка его возраста, сообразительного и с хорошей памятью. Но если даже я зашел слишком далеко, следует принять во внимание, что ребенок перед нами необыкновенный: он взращен в храме Первосвященником, который, видя в нем последнюю надежду своего народа, рано наставил его в обязанностях, налагаемых верой и царским венцом. С детьми иудеев дело вообще обстояло не так, как с нашими: обучать священному Писанию их начинали не после того, как они войдут в разум, а, по выражению апостола Павла[250], издетства. Каждому иудею полагалось раз в жизни собственноручно переписать весь Завет, царям — даже дважды; сверх того, они должны были постоянно иметь его перед глазами. Могу добавить еще одно: отпрыск королевского рода, достигший ныне восьми с половиной лет и составляющий величайшую отраду Франции, являет собой блистательный пример того, на что способно дитя, чьи счастливые задатки сочетаются с превосходным воспитанием[251]. И если бы я наделил маленького Иоаса той живостью и остротой ума, какими блещут ответы нашего юного принца, меня справедливо упрекнули бы в прегрешении против правил правдоподобия.
Так как возраст Захарии, сына первосвященника, нигде не указан, можно при желании допустить, что он старше Иоаса на два-три года.
Я придерживался точки зрения многих весьма ученых комментаторов, утверждающих на основании самого библейского текста, что воины, которых Иодай, или Иегуда, как именуется он у Иосифа Флавия[252], призвал взяться за оружие, посвященное богу Давидом, были до одного священниками и левитами, равно как пять сотников, их предводителей. Действительно, — заявляют толкователи, — в таком священном деле все должно было быть священным: в нем не мог участвовать ни один мирянин. Речь шла ведь не только о том, чтобы сохранить власть за домом Давида: надо было еще не дать пресечься потомству великого царя, призванному произвести на свет Мессию. «Этот Мессия, столько раз возвещенный как сын Авраама, должен был также оказаться сыном Давида и всех царей иудейских». Вот почему знаменитый и высокоученый прелат, чьи слова я привел[253], именует Иоаса бесценным остатком рода Давидова. Иосиф говорит о нем в тех же выражениях[254], а Писание недвусмысленно указывает, что бог не истребил семейство Иорама до последнего человека, дабы сохранить ради Давида светильник, обещанный ему[255]. А что такое этот светильник, как не свет, которому предстояло в свой час возгореться перед народами?
История не уточняет день венчания Иоаса на царство. Кое-кто из комментаторов настаивает на том, что день этот был праздничным. Я выбрал один из трех великих еврейских праздников — пятидесятницу, когда чествовалась память возглашения Завета на горе Синайской и в жертву богу приносились первые плоды нового урожая, отчего этот день именовался также праздником первин. Я рассчитывал, что названное обстоятельство позволит мне придать известное разнообразие песням хора.
Последний представлен у меня девушками из колена Левиева, и возглавляет его та, которую я делаю сестрой Захарии. Именно она приводит хор к своей матери, поет вместе с ним, говорит от его имени, словом, выполняет обязанности того участника хора у древних, которого они называли корифеем. Я попытался также подражать им в непрерывности действия, позволявшей не оставлять сцену пустой[256]: промежутки между актами отмечались у них лишь гимнами да поучениями хора, имевшими прямое касательство к изображаемым событиям.
Меня, вероятно, упрекнут в излишней смелости за то, что я дерзнул вывести на сцену пророка, который по наитию божию предсказывает будущее. Тем не менее я проявил достаточную осторожность, приписав ему лишь такие выражения, какие встречаются у самих пророков. Хотя в Ветхом завете и не говорится прямо, что Иегуда обладал пророческим даром, как это сказано о его сыне, он все же предстает там человеком боговдохновенным. И, кроме того, разве не вытекает из Евангелия, что он мог пророчествовать уже в силу своего первосвященства?[257] Я предполагаю поэтому, что он прозревает роковую перемену в Иоасе, который тридцать лет царствовал богобоязненно, а потом поддался дурным советам льстецов и осквернил себя убийством Захарии[258], сына и преемника первосвященника. Это кровопролитие, совершенное в храме, послужило одной из главных причин, навлекших на евреев гнев божий и все их дальнейшие несчастья. Считается даже, что именно с этого дня окончательно смолкли ответы господни в святая святых. Вот почему я решился произнести устами Иодая последующее пророчество о разрушении храма и гибели Иерусалима. Но поскольку пророки обычно перемежают угрозы словами утешения, а речь тут к тому же идет о возведении на трон одного из предков Мессии, я воспользовался случаем, чтобы предвозвестить пришествие утешителя, по которому тосковали все древние праведники. Эта сцена — до известной степени вставная — позволяет вполне естественно ввести музыку: при звуках инструментов многие пророки впадали в священное исступление, свидетельство чему — толпа пророков, которые вышли навстречу Саулу[259] и перед которыми несли псалтири и гусли, равно как Елисей, который на вопрос царя иудейского и царя израильского о будущем, отозвался почти так же, как Иодай у меня[260]: "Adducite mihi psaltem" [261].
251
...отпрыск... превосходным воспитанием. — Имеется в виду внук Людовика XIV, герцог Бургундский, родившийся в 1682 г. Одним из его наставников был выдающийся писатель-моралист Франсуа-Салиньяк де Фенелон. В придворных кругах на этого мальчика, будущего наследника престола, возлагали большие надежды по контрасту с его отцом, дофином, человеком ограниченным и не пользовавшимся авторитетом. Ни тот, ни другой не взошли на престол, так как умерли еще при жизни Людовика XIV.
252
Иосиф Флавий — еврейский историк (37-100), писал по-гречески. Упоминаемый труд — «Иудейские древности».
253
...прелат, чьи слова я привел... — Епископ Ж.-Б. Босстоэ (1627-1704), придворный проповедник и воспитатель дофина. Цитируемые места взяты из его «Рассуждения о всеобщей истории» (1681).
254
Иосиф... в тех же выражениях... — ср. «Иудейские древности» Иосифа Флавия, кн. IX, гл. VII.
255
...светильник, обещанный ему. — Ср. IV кн. Царств, VIII, 19. Расин толкует этот светильник в следующей фразе символически — как христианство (см. также д. III, явл. 7 и примеч. 44).
256
...не оставлять сцену пустой... — Об этом правиле драматургической техники классицизма см. примеч. 34 к «Ифигении». Однако классическое правило «сцепления сцен» действовало только в пределах каждого отдельного акта. Здесь Расин толкует его расширительно, распространяя на всю пьесу.
257
...пророчествовать уже в силу своего первосвященства? — Ср. Евангелие от Иоанна, XI, 51.
258
...прозревает роковую перемену... убийством Захарии... — Ср. II кн. Паралипоменон, XXIV. 22. О композиционной и художественной роли мотива пророчества см. статью.