Иосавеф (Иоасу).
Мой мальчик, лишь на миг ты возвращен мне был,
Хоть, чтоб тебя спасти, я не щадила сил.
Увы! Забыл творец о семени Давида.
Иодай (к Иосавеф).
Знай: маловерие — создателю обида.
Страшись же на царя навлечь господень гнев.
Но если даже бог, твои мольбы презрев,
Сгубить Давидов дом захочет непременно,
Подумай, разве ты не на горе священной,
Где древле пращур наш[323], покорен небесам,
Безропотную длань простер над сыном сам
И на костер возвел возлюбленное чадо,
Своих преклонных лет единую отраду,
Хоть ясно сознавал, что в жертву принесет
Не только первенца, но с ним и весь свой род?
Друзья, разделимся. Со стороны восточной
Прикроешь, Исмаил, ты нас; а ты — с полночной;
Ты — с западной; а ты — с полдневной стороны.
Но, как вы мужеством ни одушевлены,
Идти на вылазку я запрещаю строго,
Чтоб этим не раскрыть наш замысел до срока;
Однако пусть любой священник иль левит
Где мной поставлен был, там насмерть и стоит.
Враги, воззрясь на храм слепым от злобы взглядом,
Уже считают, нас под нож гонимым стадом,
Которому принять мешает робость бой.
Азария, везде с царем бок о бок стой. (Иоасу.)
Идем, последний сын прославленного дома!
Вдохни отвагу в тех, что мной на брань ведомы,
И на чело прими наследственный венец,
И кончи жизнь царем, коль ждет тебя конец.
Ступай за ним. (Одному из левитов.)
Подай доспехи мне живее. (Хору.)
Смягчите, девушки, творца слезой своею!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Суламита, хор.
Весь хор (поет).
Пусть вам, чей прадед — Аарон,
Поможет небо биться смело.
Нет более святого дела
Для вас, чей прадед — Аарон:
За бога, за царя клинок ваш обнажен.
Один голос.
Где гром твой, вседержитель?
Ужель злодеи не падут
И твой суровый суд
Не страшен им, о вышний мститель?
Второй.
Где, бог Иакова, твоя любовь к сынам?
Ужель для нас надежды не осталось
И так виновны мы, что ты не внемлешь нам,
Что наша скорбь в тебе не будит жалость?
Весь хор.
Где, бог Иакова, твоя любовь к сынам?
Один голос.
Ведь это в твой престол нетленный
Направлен грешными полет их дерзких стрел,
Чтоб положить предел
Господней власти над вселенной;
Чтоб снять твою узду с насельников земных,
Разрушить алтари и растерзать святых;
Чтоб позабылось имя бога
И к людям не нашел дорогу
Его помазанник, которого так ждут[324].
Весь хор.
Где гром твой, вседержитель?
Ужель злодеи не падут
И твой суровый суд
Не страшен им, о вышний мститель?
Один голос.
Ужель, наш юный царь,
Последний ты побег иссушенного древа?
Ужель на этот раз ты не избегнешь гнева
Убийцы, что тебя сразить хотела встарь?
Скажи, не ангел ли, что бог к тебе послал,
Укрыл тебя тогда от палачей царицы,
Иль из могилы, где ты спал,
Творец тебе к живым дозволил возвратиться?
Второй голос.
О господи, царя не предавай врагам:
Он деда и отца не подражал грехам —
Всегда нечестия душа его чуждалась.
Хор.
Где, бог Иакова, твоя любовь к сынам?
Ужель их скорбь в тебе не будит жалость?
Одна из дев хора (говорит).
Чу, сестры! Вот уж, медью труб звеня,
Кольцо наемников вкруг нас заколыхалось.
Суламита.
Их поступь слышу я, их рев, и у меня
От страха сердце сжалось.
Войдемте в храм. За мной! Скорей!
Бежим искать спасенья
Под грозною священной сенью.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Захария, Суламита, хор.
Суламита.
Ну что, Захария? Мы ждем, мой брат, вестей[325].
Захария.
Пускай весь пыл души в молитву каждый вложит:
Последний миг уже настал для нас, быть может.
К жестокой битве дан, сестра моя, сигнал.
Суламита.
вернуться
324
Его помазанник, которого так ждут. — В оригинале — «Христос» (др.-греч. 'Помазанник'), подчеркивающее двойной смысл этой строки: формально — Иоас, по сути дела Иисус Христос.
вернуться
325
Мы ждем, мой брат, вестей. — Первый стих V действия рифмуется с третьим от конца стихом предшествующего явления. Этим приемом Расин осуществляет связь между действиями, о которой он упоминает в Предисловии, обосновывая роль хора (см. примеч. 19).