Возможно ли угодить столь щекотливым судьям? Ну еще бы, и без особого труда, но для этого пришлось бы пожертвовать здравым смыслом, уклониться от правды и удариться в неправдоподобное[47]. Действие, простое по своей сути, не перегруженное событиями, каковым ему и следует быть, ибо оно ограничено пределами одного дня, действие, шаг за шагом продвигающееся к своему завершению и основанное лишь на желаниях, чувствах, страстях участников, надо было бы обременить множеством случайностей, которые не уложить и в целый месяц, бессчетными хитросплетениями, тем более поразительными, чем менее они вероятны, нескончаемыми тирадами, где актеры говорят как раз обратное тому, что им пристало бы говорить. Надо было бы, к примеру, вывести на подмостки героя, который пьян и шутки ради старается вселить ненависть к себе[48] в свою любовницу, спартанца сделать болтуном[49], заставить завоевателя разглагольствовать лишь о любви[50], а женщину — давать завоевателям уроки непреклонной гордости[51]. Вот бы возрадовались эти господа! Но каков был бы приговор тех немногочисленных разумных людей, чье одобрение я стараюсь заслужить? И как посмел бы я, так сказать, явиться на глаза великим мужам древности, которых взял себе за образец? Ибо, как говорит один из этих древних авторов[52], вот те истинные зрители, которые неизменно должны быть перед нашим мысленным взором, и мы без устали должны спрашивать себя, что сказали бы Гомер и Вергилий, прочитай они эти стихи? Или Софокл, если бы увидел на театре эту сцену? Так или иначе, я никому не препятствовал бранить мои произведения — все равно это было бы бесполезно; "Quid de te alii loquantur ipsi videant, sed loquentur tamen", — говорит Цицерон[53].
Да простит мне читатель это маленькое предисловие, где я объясняю ему соображения, которыми руководствовался, когда писал трагедию. Что может быть натуральнее желания защититься, если на тебя нападают и, по твоему разумению, несправедливо? Я вижу, даже Теренций[54] писал прологи только, чтобы оборониться от хулы старого злокозненного поэта[55] (malevoli veteris poetae), который ретиво собирал голоса против него и занимался этим до самого начала представления его комедий[56].
Одного вполне основательного замечания мне все же не сделали. Однако, что ускользнуло от зрителей, то, быть может, заметят читатели: Юния у меня становится весталкой, меж тем Авл Геллий[58] сообщает, что в весталки принимали девочек не моложе шести лет и не старше десяти. Но в моей трагедии народ берет Юнию под свое покровительство, и, как мне кажется, приняв в расчет ее происхождение, добродетель и несчастную участь, он может пренебречь возрастом, предписанным по закону, как много раз пренебрегал узаконенным возрастом, когда избирал в консулы знаменитых людей, достойных этой почетной должности.
Короче говоря, я ничуть не сомневаюсь, что можно было бы сделать еще немало замечаний, притом такого рода, что я принужден был бы их принять и воспользоваться ими в будущих моих сочинениях. Но я от души жалею людей, пишущих только в угоду публике. Яснее всего видят наши недостатки как раз те люди, что охотнее всего закрывают на них глаза: они прощают нам то, что им не по душе, ради того, что доставило удовольствие. Напротив, всего несправедливее невежда: он уверен, что восхищаться способен только человек ничего не смыслящий; объявляет всю пиесу негодной, если ему хоть что-то в ней не понравилось; более того, обрушивается на самые удачные места, стараясь этим доказать свое остроумие, а если мы пытаемся его оспорить, обвиняет нас в зазнайстве, в нежелании считаться с кем бы то ни было, и ему невдомек, что порою он больше тщеславится дрянным критическим разбором, нежели мы — недурной театральной пиесой.
47
...удариться в неправдоподобное. — Здесь и далее — прямая полемика с теоретическими высказываниями Корнеля и с его композиционной техникой.
48
... старается вселить ненависть к себе... — Намек на Аттилу в одноименной трагедии Корнеля (1667), д. III, явл. 2.
49
... спартанца сделать болтуном... — Подразумевается Агесилай в одноименной трагедии Корнеля (1666).
50
.. завоевателя разглагольствовать лишь о любви... — Цезарь в трагедии Корнеля «Помпеи» (1642).
52
... один из этих древних авторов... — Имеется в виду трактат «О возвышенном», вплоть до XIX в. приписывавшийся греческому философу Лонгину (III в. н. э.), но на самом деле написанный в I в. н. э. В 1674 г. Буало издал свой французский перевод этого трактата, сопроводив его комментариями.
53
"Пусть другие решают, что им говорить о тебе, но говорить они, несомненно, будут" (лат.) — Цицерон. «О республике», кн. VI, гл. 16.
55
...старого злокозненного поэта... — Лусция Ланувина, римского комедиографа (II в. до н. э.). Цитата взята из пролога к «Девушке с Андроса», ст. 6-7.
57
"...Не успели начать, // Он закричал, и т. д." (лат.). — Цитата из пролога к комедии Теренция «Евнух», ст. 22-23.
58
Авл Геллий — римский писатель (II в. н. э.). Его труд «Аттические ночи» в 20 книгах представляет собой компиляцию выписок из греческих и римских авторов. Упомянутое сообщение содержится в кн. I, гл. 12.
59
Нет ничего несправедливее невежды. (лат.) — Цитата из комедии Теренци «Братья», ст. 99.