Береника.
Мне даже мысль — и та, о царь, казалась дикой,
Что в день и час, когда со мною, Береникой,
Себя готов навек связать всесильный Тит,
Другой мне страсть свою так смело изъяснит.
Я речи дерзостной твоей не прерывала:
Пусть дружба на нее набросит покрывало.
И более того: я признаюсь, друг мой,
Мне горестно сейчас прощание с тобой.
Ведь так хотелось мне, чтоб принял ты участье
И в торжестве моем, и в беспредельном счастье.
За подвиги свои ты мной, как всеми, чтим.
Тит полюбил тебя, ты восхищался им.
Сроднились тесно вы, и часто мне казалось,
Что, говоря с тобой, я снова с ним общалась...
Антиох.
Я больше не хочу мучительных бесед,
Где одновременно участвую и нет.
В унынье горькое теперь меня приводит
Одно лишь имя Тит, что с уст твоих не сходит.
От равнодушных глаз я скроюсь навсегда,
Что смотрят на меня, не видя никогда.
Прощай! Я сохраню в душе твой образ милый.
Пока меня от мук не исцелит могила.
Не бойся, что, томясь в мучениях моих,
На весь я белый свет пойду кричать о них.
Нет, госпожа, одно услышишь обо мне ты —
Что смерть желанная меня настигла где-то.
Прощай!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Береника, Фойника.
Фойника.
Как жаль его. Так верен, так влюблен!
Удела лучшего заслуживает он.
Не правда ль, госпожа?
Береника.
Внезапное прощанье
Оставит горькое во мне воспоминанье.
Фойника.
Я удержала бы его...
Береника.
Безумна ты.
Мне долг велит навек забыть его черты.
Могу ль я потакать надежде безрассудной?
Фойника.
Но Тит еще молчит, и будет очень трудно
Вам римский обойти обычай и закон.
Суровостью своей меня пугает он:
Сын Рима вправе лишь на римлянке жениться,
И Рим не признает царей, а ты — царица.
Береника.
Я не боюсь: меня всем сердцем любит Тит.
Сейчас он может все, и он заговорит.
Приветствовать меня придет сенат надменный,
И статуи того, кто сел на трон вселенной,
Увьет гирляндами ликующий народ.
Ты видела сама, какой нас вечер ждет.
Ты видела костры и факельное пламя,
Толпу, и фасции, и воинов с орлами,
Сенат и консулов, союзников-царей,
Которых озарил огонь его лучей —
Венца лаврового и мантии багряной,
Свидетельства побед и славы несказанной.
Недаром на него теперь со всех сторон
Так жадно каждый взор с восторгом устремлен.
Он всех пленил своей осанкой величавой,
Сердечной кротостью, открытой, нелукавой.
К нему безудержно стремятся все сердца.
Клянусь я, будь он сын безвестного отца,
Он был бы и тогда всех смертных властелином,
На троне утвержден порывом их единым.
Но будет!.. Нет конца мечтаниям моим!
Приносит в этот час весь необъятный Рим
Богам за цезаря и жертвы, и моленья,
Чтоб светел для него был первый день правленья.
Что ж медлим мы с тобой, Фойника? Время нам
О том же вознести молитву небесам.
А вслед за этим я, не ожидая Тита,
Сама к нему пойду сказать о том открыто,
Что жаждет вырваться из любящих сердец,
Когда снимаются запреты наконец.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Тит, Паулин, свита.
Тит.
Царь Комагены был уведомлен, конечно,
Что нужен мне?
Паулин.
Пошел к царице я поспешно, —
Как сообщили мне, он находился там, —
И не застал его, но слугам и друзьям
Велел просить царя сюда к тебе явиться.