Фойника, милая, ты видела его?
И что же, он придет?
Фойника.
О том, как ты несчастна,
Ему сказала я, и предо мной напрасно
Он слезы сдерживал, волнуясь и дрожа.
Береника.
Но он придет?
Фойника.
Придет — поверь мне, госпожа.
Но плакать перестань и овладей собою.
Позволь мне, грудь твою и плечи я прикрою,
И волосы тебе поправлю, подниму.
Неужто хочешь так явиться ты ему?
Дай слез твоих следы я удалю, царица.
Береника.
Оставь! Вина его — так пусть же насладится
Он этим зрелищем. Не нужно мне прикрас,
Когда мои мольбы и слезы этих глаз...
Что слезы? Если он, и чувствуя, и зная,
Что для меня — конец разлука наша злая,
Мне не вернет себя, так что ему до них,
До этих слабых чар, до прелестей моих?
Фойника.
К чему, владычица, неправые укоры?
Но вот за дверью шум шагов и разговора.
То — цезарь. Госпожа, вернись к себе скорей,
Чтоб с Титом встретиться не на глазах людей.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Тит, Паулин, свита.
Тит (Паулину).
Пойди и успокой царицыну тревогу:
Я к ней сейчас иду. Но мне побыть немного
Здесь надо одному.
Паулин (в сторону).
Молюсь, чтоб в этот час
Высокий суд богов и честь отчизны спас,
И славу римскую.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Тит.
Тит.
Так что же, Тит злосчастный?
Ведь Береника ждет. А ты придумал ясный
Безжалостный ответ? Чтоб устоять в борьбе,
Найдешь достаточно жестокости в себе?
Здесь слишком мало быть и стойким, и суровым —
К слепому варварству отныне будь готовым!
Смогу ли выдержать сегодня томный взор,
Что проникать умел мне в сердце до сих пор?
Когда ее глаза, горящие слезами,
С моими встретятся смущенными глазами,
Скажу ли этому печальному лучу,
Что видеть я его отныне не хочу?
Я должен поразить то сердце, что любимо
И любит. Почему? Зачем? Во имя Рима?
Но разве высказал свое решенье Рим,
И слышен гул его перед дворцом моим?
И разве он сейчас попал в беду такую,
Что этой лишь ценой его спасти могу я?
Все тихо. Только я в отчаянье мечусь
И без нужды беду приблизить тороплюсь.
А если, зная ум и сердце Береники,
Ее за римлянку признает Рим великий
И выбором своим мой выбор освятит?
Нет, нет, не торопи своих решений, Тит!
А вдруг великий Рим найдет, что совместима
Высокая любовь с законом строгим Рима?
Но что я? Где живу? Откуда этот бред?
Ведь ненависть к царям у римлян с детских лет,
Она у них в крови, все никнет перед нею,
И страха, и любви она для них сильнее.
Твою царицу, Тит, изгнав царей своих,
Отвергли римляне. Ты слышал голос их:
Когда возлюбленной и, может быть, невесте
Ты в Рим явиться дал почти с собою вместе,
Тебя корил народ и, что важней всего,
Поддержку находил у войска твоего.
Что ж! Зову разума упорно непослушный,
Отдай себя любви! Ты можешь, малодушный,
С царицей нежиться в чужом тебе краю,
Вручив достойнейшим империю свою!
Но разве это то, что совершить пристало.
Чтоб память обо мне в веках не угасала?
Семь дней на троне я, а помыслы свои
По-прежнему стремлю не к славе, а к любви.
Да, Тит, какой отчет давать мы нынче будем?
Где благоденствие, что посулил я людям?
Чьи слезы осушил? И в чьих глазах узрел
Признательность за все, что совершить успел?
Где новые решил я проложить дороги?
Кто знает, сколько жить ему судили боги?
А я из дней, что мне отмерили они,
Быть может, лучшие потратил даром дни![141]
Пора же дать ответ на чести голос властный —
Порвать решительно...
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Тит, Береника.
Береника (выходя из своих покоев).
Нет, доводы напрасны,
Советов не хочу, и надо мне самой
Скорей бежать к нему. Ах, здесь ты, цезарь мой!
Так что же? Правда ли, что Тит меня бросает,
Что нас разлука ждет, и сам он так решает?
Тит.
Несчастен цезарь твой, не добивай его.
Нам закалить сердца сейчас нужней всего.
Терзают душу мне и жгут такие грозы,
Что не достанет сил твои увидеть слезы.
Но пусть воспрянет дух, что помогал тебе
Меня поддерживать в сомненье и борьбе.
Заставь любовь молчать, чтоб взором просветленным
Увидеть, под каким безжалостным законом
По долгу тяжкому живет такой, как я.
И одолей себя, чтоб укрепить меня.
Слабею, несмотря на все мои старанья —
Будь сильной, помоги мне удержать рыданья.
А если с горем мы не можем совладать,
Высокий наш удел нам так велел страдать,
Чтоб весь увидел свет, сказала вся столица:
«Они и слезы льют, как цезарь и царица».
Да, нам с тобой — увы! — разлука суждена.
вернуться
141
А я из дней... Быть может, лучшие потратил даром дни! — Ср. у Светония («Божественный Тит», гл. 8): «А когда однажды за обедом он вспомнил, что за целый день никому не сделал хорошего, то произнес свои знаменитые слова, памятные и достохвальные: »Друзья мои, я потерял день!"".