Агамемнон.
Мне горько, дочь моя! Я недоумеваю,
Чем столь жестокий гнев Олимпа вызываю.
Но имя названо в пророчестве не зря:
Должна пролиться кровь — кровь дочери царя.
Я слез твоих и просьб отнюдь не дожидался.
Не стоит говорить, как я сопротивлялся,
Как, не жалея сил, тебя я ограждал.
Я отменил приказ, который раньше дал,
Готовый твоему безоблачному счастью
Сан в жертву принести и поступиться властью.
К царице послан был с моим письмом Аркас,
Но он, как ни спешил, в пути не встретил вас.
Заставив поезд ваш во мгле свернуть с дороги,
Мне вас предупредить не разрешили боги,
И тем свой яростный они явили гнев,
Усилия отца несчастного презрев.
Пойми, что власть моя отнюдь не безгранична.
Народ покорствует и чтит царя обычно
До той поры, пока царь не попал в беду;
Тогда он восстает и рвет свою узду.
Придется уступить — иного нет исхода:
На ставке ныне честь прославленного рода.
Но знай, мое дитя: час гибели твоей
Для твоего отца — час тысячи смертей!
Прощай и будь тверда. Тобою все гордятся.
Жестокости своей пусть боги устыдятся,
А жрец и те, кто ждет тебя у алтаря,
Пусть, видя кровь твою, узнают кровь царя.
Клитемнестра.
О, вы Атреева не посрамили рода[184] —
Бесчеловечная сказалась в вас природа.
Для дочери родной вы стали палачом.
Теперь и мать ее пора пронзить мечом.
Злодей! Так вот оно, то жертвоприношенье,
К которому от вас мы ждали приглашенья.
Да как, не онемев, могла рука у вас
Подняться утвердить чудовищный приказ?
И перед кем теперь с печалью лицемерной
Вы тщитесь показать, что вы отец примерный?
С кем воевали вы, спасая дочь свою?
Где кровь, что пролита из-за нее в бою?
Где те сражения, в которых на обломках
И на телах врагов, радея о потомках,
Вы доблести своей оставили печать?
Лишь это бы меня принудило молчать.
Оракул требует ее невинной крови?
Кто толковал его? Калхас? Да разве внове,
Что смысл пророчества бывает искажен?
Кто мне поручится, что верно понят он?
Коль Афродита к вам теперь неблагосклонна,
Есть у Елены дочь — царевна Гермиона.
Пусть платит Менелай кровавою ценой
За счастье свидеться с неверною женой.
Он слеп, он одержим безумною любовью,
А мы за то платить должны своею кровью?[185]
Иль вы надеялись, что согласится мать
Безропотно дитя закланию предать?
Да стоит ли сама прекрасная Елена, —
Пусть красота ее, и правда, несравненна, —
Тех жертв, что за нее в боях принесены?
Ведь сами были вы не раз возмущены
Ее поступками до брака с Менелаем.
Известно всем, как скрыть мы это ни желаем,
Что у отца она похищена была
И целый год в связи с Тесеем прожила,
А маленькая дочь, плод этого союза,
Была покинута как лишняя обуза.
Но дело ведь не в ней и не об этом речь.
Не так уж важно вам и честь семьи сберечь.
Гордыня вас влечет: всех эллинов возглавить,
Из двадцати царей быть первым, всеми править,
Бразды правления держать в своих руках —
Вот что вам дорого! Вас вынуждает страх
Дочь в жертву принести, нарушить клятву другу.
Не это ли себе вы ставите в заслугу?
Да, зависти своих соперников боясь,
Идете вы на то, чтоб наша кровь лилась, —
Лишь пусть не думают короны домогаться!
И впрямь такой цены не трудно испугаться.
Какой отец ее платить бы захотел?
Но вы, вы превзошли жестокости предел.
Представьте: злобный жрец, клинком вооруженный,
Склонясь над девою, его рукой сраженной,
И грудь ей раскроив, туда направит взгляд,
Дабы определить, что боги говорят,
А мать, покинувши безжизненное тело
Той, кто еще вчера жила, любила, пела,
Согбенная бедой, одна назад пойдет
По розам, что бросал пред дочерью народ?
Нет, не бывать тому! Вы нашу дочь спасете,
А нет — обеих нас тут в жертву принесете.
Ни грекам, ни жрецу, супруг мой, и ни вам
Я Ифигению на гибель не отдам.
Согласья моего, не пробуйте добиться —
Я зубы в ход пущу и когти, словно львица.
Беги же, дочь моя! Ведь матери приказ
Последний, может быть, исполнишь ты сейчас.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Агамемнон.
Агамемнон.
Царица в ярости: и вопли, и проклятья...
А впрочем, меньшего не мог и ожидать я.
Ах, если бы я знал, что дочери родной
Возможно жизнь спасти любой другой ценой!
Но боги требуют свершения их воли,
А я, ее отец, я изнемог от боли.
вернуться
184
О, вы Атреева не посрамили рода... — Над родом Атрея тяготело проклятье богов, обрекшее его членов на страшные и противоестественные преступления. Атрей, отец Агамемнона, убил детей своего брата Тиеста и дал ему вкусить их мяса на пиру (так называемый «пир Атрея»). Жертвоприношение Ифигении является одним из звеньев в этой цепи злодеяний, которая приведет к убийству Агамемнона Клитемнестрой и завершится ее собственной гибелью от руки ее сына Ореста, мстителя за отца.
вернуться
185
А мы за то платить должны своей кровью? — Эта часть монолога Клитемнестры близко соприкасается с текстом Еврипида (ст. 1190-1194).