Ифигения.
Гнев ослепляет вас. Хотите принужденье
Вы применить, чтоб я пошла за вами вслед,
И тем к одной беде прибавить много бед?
Нет, нет, не растопчу святых отцовских прав я.
Погибели страшусь я меньше, чем бесславья.
Оставьте же меня одну с моей судьбой.
Настолько не смогла я властвовать собой,
Чтобы не слушать вас, хотя грешно и это.
Но отвратить меня от моего обета
Вам не удастся, нет! Я честь свою спасу,
Своей рукой себя я в жертву принесу.
Сумею не принять я помощи обидной,
Сулящей мне удел ничтожный и постыдный.
Ахилл.
Ну что ж, покорствуйте решению отца,
Коль смерть вам кажется заманчивей венца
Но о какой же вы толкуете обиде?
Так можно говорить, лишь страстно ненавидя
Того, кто сам готов на смерть для вас пойти.
Теперь уж ничего нет на моем пути,
И ярости моей ничто сдержать не может.
Спешите ж к алтарю, явлюсь туда я тоже.
Коль алчущим богам потребна кровь людей,
Еще их алтари так не купались в ней,
Как от моей руки то нынче совершится.
Но жизни вместо вас верховный жрец лишится,
Я размечу костер, и бревна поплывут
В крови, что палачи из жил своих прольют!
А если суждено средь общего смятенья
И вашему отцу пасть жертвою отмщенья,
То знайте: жизнь свою приносите вы в дар,
Чтоб на него навлечь губительный удар.
Ифигения.
Послушайте меня!.. Ах, он ушел, жестокий!
Так исполняйте же свой замысел высокий,
О, боги! Пусть скорей я буду сражена,
Пусть утолю ваш гнев собою я одна!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Клитемнестра, Ифигения, Эврибат, Эгина, стража.
Клитемнестра.
За дочь готова я с несметной ратью биться,
А вами предана трусливо мать-царица.
Эврибат.
О, государыня! Отдайте лишь приказ —
Мы в битву ринемся и все умрем за вас.
Но нам не справиться с неисчислимым войском,
Мы можем только пасть в сражении геройском.
С разрозненной толпой нетрудно воевать,
Но ослепленную и яростную рать
Не одолеть в борьбе — она жрецу подвластна,
А он безжалостен: его молить напрасно.
Бессилен перед ним сам царь. Что ж делать нам?
Как многочисленным не уступить врагам?
Ахиллу, самому отважному Ахиллу
Невмочь переломить могучую их силу.
Сразиться жаждет он за вас, но кто бы мог
Сдержать неистовый, стремительный поток?
Клитемнестра.
Нет, страха не внушит мне нечестивый пыл их.
Дитя у матери никто отнять не в силах.
Вцеплюсь обеими в нее руками я,
И пальцы разомкнет мне только смерть моя.
Скорей моя душа отделится от тела[189],
Чем я стерплю... О, дочь! Того ли я хотела?
Ифигения.
Ах, матушка моя! В какой зловещий час,
Причина стольких слез, на свет я родилась!
Увы, не изменить вам наш удел постылый:
Земные против нас и неземные силы.
Ужель вы вступите с народом гневным в спор,
Когда он и отцу идет наперекор?
А если против них вы выступите даже,
То силой разлучат нас эллинские стражи.
Смиритесь же, молю! Мне легче умереть,
Чем надругательство над матерью узреть.
Да, выкуп должен быть Элладою получен,
А вы бегите прочь! Ваш жребий злополучен,
Несчастье велико, и боль в душе остра.
Так пусть зловещий дым от моего костра
Глазами вашими не будет созерцаем!
Пусть с вами обе мы отца не порицаем
За смерть мою...
Клитемнестра.
Но он Калхасу предал нас!
Ифигения.
Ах, не его вина, что он меня не спас!
Клитемнестра.
Он обманул меня посулами пустыми!
Ифигения.
Он лишь вернул богам дарованное ими.
Союза вашего я — не единый плод:
Умру я, но Орест меня переживет.
Пусть матери он дочь заменит хоть отчасти,
Но ей не принесет печали и несчастий[190],
Как я, его сестра. Молю о том богов!
Чу! Нарастает гул тревожных голосов...
О, матушка! Меня еще раз обнимите!
Готова к смерти я. Ну, Эврибат, — ведите!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Клитемнестра, Эгина, стража.
Клитемнестра.
Пойду и я туда, и; как я ни слаба...
Да что ж это? Кто я? Царица иль раба?
Мне преграждают путь! Вам кровь нужна, злодеям?
вернуться
189
Скорей моя душа отделится от тела... — Диалог матери и дочери представляет реминисценцию из трагедии Еврипида «Гекуба» (ст. 389-398), где в центре стоит такая же драматическая ситуация — троянскую царевну Поликсену греки приносят в жертву на глазах ее матери Гекубы (см. примеч. 29 к «Андромахе»).
вернуться
190
...Но ей не принесет печали и несчастий... — Мотив бессознательного пророческого намека на грядущие события (здесь — на убийство Клитемнестры Орестом) не раз встречается в трагедиях Расина (ср. «Британик», д. V, явл. 6, «Гофолия», д. V, явл. 7). Подробнее об этом см. статью.