— Как это разобрали? — девица захлопала накладными ресницами.
— Вот так. Еще неделю назад.
— Так позвоните на склад.
— И на складе давно нет.
Мне с трудом удалось подавить усталый вздох. Объяснять одно и тоже людям, истосковавшихся по прохладе, но явившихся к шапочному разбору, стоило огромных усилий. Одни воспринимали факт отсутствия товара вполне спокойно и шли в другой магазин, а вот другие устраивали скандалы, как будто от этого что-то могло измениться. И внутренне чутье подсказывало: белокурая девица из последней категории.
— Так узнайте.
— Хорошо, сейчас позвоню.
Я развернулся и направился в сторону служебного отсека. Звонить на склад — только время терять. Но поскольку устав предписывал вежливое обращение с клиентом, надо было создать хотя бы видимость работы. Коллеги из отдела оргтехники сгрудились возле компьютера и увлеченно рассматривали ролик из ю-тюба: знакомый красно-черный логотип отчетливо светился в верхнем углу монитора.
— Ты глянь! Вот это да! — гулкие смешки прокатились по пустующему залу. Один из парней, развернувшись, спросил мимоходом:
— Че там у тебя?
— Да, кондей опять просят, — отмахнулся я, — достали уже.
— Ну, ты смотри там. Не урони честь компании! — он засмеялся и снова уперся в монитор.
"Честь компании" я ронял уже несколько раз, за что получал выговоры в виде лишения премии и простоя на уровне продавца-консультанта. Довести меня до точки кипения трудно, но, но попадались такие… кхм… человеческие особи, что удержаться иногда не удавалось.
Постояв немного за дверью и перекурив, я снова зашел в зал. Надежда, что, не дождавшись ответа, блондиночка ушла восвояси, не оправдалась. Она стояла как раз напротив пустующего стенда, где несколько недель назад красовались вожделенные кондиционеры, и нетерпеливо постукивала по стене длиннющими ногтями.
— Ну, чего так долго? Мне здесь что? Ночевать надо?
— Искали на складе, — я попытался сгладить назревающий конфликт, — проверяли наличие. Дело долгое.
— Ну? — кукольное личико омерзительно скривилось.
— К сожалению, все закончилось.
— Слушай сюда, мальчик! — Барби подошла ко мне, в нос ударил густой запах пряных духов. — Я — покупатель. Ты — продавец. Твое дело достать товар хоть из-под земли!
— У нас нет того, что вы требуете. Обратитесь в другой магазин, — процедил я, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить хамоватой клиентке.
— И почему я должна бегать по магазинам?!
— Потому что. У нас. Их. Нет.
— Ты оглох?! Ты притащишь мне кондиционер! Сейчас же!
— По-моему, оглох не я. Дамочка, я вам устал повторять — нет кондиционеров. Нет и не будет!
— Я тебе не дамочка! И как ты смеешь повышать на меня голос! С какой помойки здесь персонал набирают?
Продолжать бессмысленную беседу я не собирался. Развернулся, намереваясь оставить скандалистку наедине со своими требованиями. Но мне не дали.
— Ты куда это собрался? Быдло подзаборное! — она схватила меня за руку. — Тащи свою задницу на склад, на завод, на край света, куда хочешь! И чтобы через час у меня был кондер!
— А если нет?
— Если нет, — ее акриловые ногти больно впились в кожу. — То распрощаешься со своей работой раз и навсегда. Уж будь уверен, у меня достаточно средств и связей, чтобы отправить на помойку не только твою смазливую мордашку, но и всю твою… семейку!
— А теперь слушай ты, пигалица размалеванная, — прошипел я, выдергивая руку, — матом ругаться будешь на улице. Пшла вон, и чтобы духу твоего здесь не было!
— Ах так?! — вскинулась она. — Ты пожалеешь! Сильно пожалеешь! И та сучка подзаборная, что тебя на свет произвела! И папашка-кабелина! Все пожалеют!
— Закрой рот! — Собственный рык я не узнал. Низкий, злобный, сочащийся бешенством. — И не смей мне угрожать! Иначе жалеть придется тебе!
Не ожидавшая отпора девица испуганно попятилась и, зацепившись за стенд с дисками, нервно дернулась. Выставочные экземпляры зашатались, и карточным домиком осыпались на пол. Тишину зала разогнал треск хрустящей пластмассы.
— Эй! Что тут у вас? — Из других отделов сбегались ребята.
Картина, наверное, была та еще. Бледная клиентка, топтавшаяся по рассыпанным коробочкам дисков, и я, сжимавший и разжимавший кулаки, с перекошенным от злобы лицом.
— Рэм! Рэм?! Что случилось?
Ярость быстро улетучивалась, оставляя ощущение гадливости, как будто мне пришлось выкупаться в бочке с помоями. Я брезгливо поморщился и сказал:
— Ничего.
— Точно? — Серега, парень из соседнего отдела, не слишком поверил моим словам, но расспрашивать подробности не стал.
— Помогите! — девица пришла в себя и завизжала так, что стекла задрожали в витринах. — Секьюрити! На меня напали! А вам тут дела никакого нет! Да я в суд подам!
— Успокойтесь, пожалуйста. Мы во всем разберемся! — Вовремя подоспевшие охранники увели Барби прочь, кидая назад недоуменные взгляды.
— Ну ты это, даешь, — качнул головой Серега. — Понимаю, конечно, достала она тебя. Они всех нас достают. Но не так же…
— Жара, нервы ни к черту.
И если это объяснение Сережку вполне удовлетворило, то начальника, Николая Александровича Сычева, вызвавшего меня "на ковер", совершенно не убедило.
— Вот хороший ты парень, Рэм, — он открыл папку, пролистнул подшитые документы, среди которых мелькнула моя фотография. — Исполнительный. Ответственный. Трудолюбивый. Для таких, как ты, в нашей компании открыты все двери. И что же я вижу?
Сыча я слушал молча, не перебивая. Шеф терпеть не мог, когда кто-то прерывал его речь репликами, замечаниями или оправданиями.
— Третья жалоба, — продолжил он, сам же ответив на поставленный вопрос. — За последние полгода. Клиенты возмущены твоим неподобающим поведением. Ты же знаешь, Рэм. Клиент всегда прав. Так в чем дело? — он оторвался от личного дела и, посмотрев на меня, забарабанил по столу пальцами.
Я хранил молчание.
— Да, встречаются покупатели с невыносимым характером. Да, порой они требуют невозможного, орут и топают ногами, чтобы добиться своего. В чем заключается твоя работа? За что тебе платят деньги? Я вам всем устал уже это повторять. Тебе платят за то, чтобы ты мило улыбался и выполнял желания клиента.
— А еще выслушивал оскорбления, — не удержался я от замечания.
Николай Александрович нахохлился и в самом деле начал напоминать сыча. В его глазах я только что совершил непростительный поступок, подтвердив репутацию несговорчивого и безнадежного работника — редко кто отваживался прервать речь шефа. Он сурово сдвинул брови, сцепил руки на столе и произнес:
— А даже если это и так. Ты хоть понимаешь, что своим поведением подставил под удар не только себя, но и репутацию всей компании? Ты знаешь, сколько проблем нам теперь решать придется? Сегодняшняя клиентка — ты хоть в курсе, кто ее отец? Он нам такую жизнь может устроить — ввек не расплатиться.
— Значит, поэтому его дочь может поливать других грязью? Бабло решает все, да? А я должен молчать и выполнять тупые прихоти этой богатой дуры?
— Да! — Сыч хлопнул кулаком об стол. — Да! Хотя бы потому что здесь ты принадлежишь нам! И за все, что ты здесь скажешь или сделаешь, придется отдуваться тоже нам!
— Я все понял. — Мне хотелось как можно быстрее уйти из этого кабинета, который даже пресловутый кондиционер не делал прохладнее.
— Ничего ты не понял, — сыч уставился на меня со смесью укора и раздражения. — Ты здесь больше не работаешь. И надейся на то, что клиентка удовлетворится твоим увольнением и не направит дело в суд. — Николай Александрович закрыл скоросшиватель, давая понять, что аудиенция окончена.
Береги свою жизнь… Выбор… Знаки… Почему-то с утра мне никто никаких знаков не подавал, не предупредил, что сегодня меня уволят и чуть не собьют по дороге домой. С машиной-то ладно, пронесло. А вот как быть с работой? Менять шило на мыло неохота, все равно не приживусь. Надо заняться поисками чего-нибудь более стоящего, а это займет какое-то время… Но если сегодня такой "знаковый" день, то почему бы… Я посмотрел на пивной бар, расположенный аккурат через дорогу. Чем не повод отметить собственное увольнение?