— Но Корнелиус любил свою жену.
Роган кивнул, печаль на мгновение смягчила его суровое выражение лица.
— Да. Ей как-то удалось до него достучаться. Она дала ему то, чего он никогда не надеялся обрести, и теперь она мертва. Он знает, что скорее всего никогда не испытает этого снова.
Это очень многое поясняло и, вместе с тем, делало случившееся еще ужаснее.
Между нами снова повисла гнетущая тишина. Внутри меня кипела злость — самозащитная реакция на шок и жестокость. Мне хотелось кого-то ударить. Я положила локти на колени и закрыла лицо руками, пытаясь сохранять спокойствие. Перестань прокручивать это у себя в голове. Сосредоточься на работе. Сосредоточься на том, что можно сделать.
— Ты думаешь, это была работа ледяного мага? — спросила я.
— Да. Чтобы понизить температуру настолько быстро, он должен быть Значительным, но, скорее всего, это Превосходный, — спокойно и четко ответил Роган. — И еще эгоциссор.
— Манипулятор?
Он снова кивнул с ледяной отстраненностью.
— Определенно Превосходный.
Манипуляторы были чертовски опасны. Они могли внушать свою волю другим, и их жертвы обычно понимали, что они делают. Луанна знала, что стреляет в собственных людей. Она видела, как это происходит, но ничего не могла поделать. Веснушчатый солдат выпустил пули в своих друзей и был не в силах себя остановить.
А Роган видел все это. Зная его, он просматривал ту запись кадр за кадром, изучая, выискивая момент, когда все пошло не так, выискивая малейшие намеки на то, что враг себя выдал. Сколько раз он смотрел на гибель своих людей? Я изучила его лицо и поняла — слишком много. Они заставили его людей убить друг друга и оставили особое послание в конце. Они сделали это личным. Они хотели, чтобы он винил себя и чувствовал беспомощность. На его месте я была бы в ярости. Я не знала этих людей. Они не были моими друзьями или работниками, но после просмотра этого видео, мне было тяжело держать себя в руках. Он же сидел напротив меня спокойный и собранный.
Офицер, осенило меня. Он вел себя, как умелый военный офицер, чье подразделение понесло тяжелые потери — методичный, почти безмятежный, пока его разум лихорадочно перебирал угрозы и стратегии. Роган не станет расклеиваться. Он будет оставаться таким, пока не уничтожит всех до последнего, кто был причастен к смерти его людей.
— Оборудование Бага говорит, что сердце Луанны остановилось через три секунды после того, как Рук выстрелил в нее, — сказал Роган. — У нее была клиническая смерть. Только Превосходный манипулятор смог бы управлять ею еще целых десять секунд после смерти. Работающие вместе ледяной маг и манипулятор подобного калибра означают два разных Дома.
Это означало заговор и союзничество, такое же, что мы видели за спиной Адама Пирса. Роган был прав. Происходило что-то большое, а мы зацепили лишь самый краешек.
— Сколько в Хьюстоне ледяных магов, способных на такое? — спросила я.
— Шестнадцать, по скромным подсчетам. Двадцать два, если немного расщедрится. Четыре Дома.
Слишком много.
— Манипуляторы?
— Три Дома, но это нам ничем не поможет. Я уже говорил тебе, что анимаги не любят хвастать побочными эффектами своих сил.
— Манипуляторы могут скрывать, что они манипуляторы?
Роган кивнул.
— Они относятся к другим телепатическим специальностям. Псионический захват — преимущественный фаворит.
Псионики обладали возможностью временно перегружать чужой разум. Превосходный псионик мог создать ментальное поле, и любой, кто попадал в него, мог ослепнуть, скорчиться на земле от боли, или в панике бежать.
— Что насчет разбившегося в конце стекла?
— Он выбросил что-то из окна. Баг считает, что это могла быть флешка. Что бы это ни было, подъехала машина и один из ее пассажиров забрал это с тротуара. Мой снайпер не мог стрелять из-за движения на дороге.
Мы снова погрузились в молчание. Запись снова и снова проигрывалась у меня в голове, она была настолько беспощадно правдивой, что миновала все обычные тормоза и проникла глубоко в подсознание, в ту часть, которая просыпалась, только когда задевали мою семью. Я хотела убить людей, которые это сделали. Хотела уничтожить их и смотреть, как они умирают. И это не будет слишком. Это будет только справедливо.