— Сначала мне показалось, он так неуклюже плывет. Парень выдыхался, хлопал по воде руками… Наверное, он уже тонул, но этого никто не понял.
— А дальше?
— Дальше Панда ушел под воду. Внезапно. Его как будто скрутила судорога. Я нырнул следом. Схватил его. Вытащил. Он пришел в себя и начал сопротивляться. Дрался, будто ничего не соображал от боли…
— От боли? — нетерпеливо спросил Альт.
— Да. Он хрипел, будто кто-то его душил. А потом внезапно замер, словно парализованный.
Да, теперь, рассказывая Альту о том, что произошло, я все больше убеждался в странностях поведения напарника. Нет, конечно, ситуация сама по себе из ряда вон выходящая, и раньше спасать утопающих мне не приходилось, но сейчас мне почему-то казалось, что в произошедшем виновата не просто судорога. Он испытывал такую сильную боль, но не мог не произнести ни слова, только сипел, будто языка лишился. Хотя нет, он кое-что сказал…
— Ерунда какая-то получается, — тихо проговорил я.
— То есть? — напрягся тренер.
— Последнее, что он произнес — это "дельфин". Чушь какая-то… в озерах не водятся дельфины… Может, его рыба какая укусила? Не знаю…
— Дельфин… — Альт резко вскочил. — Ты нам очень помог. Спасибо. Тебе что-то нужно? Может, проводить в лазарет?
— Думаю, там и без меня забот хватает, — отмахнулся я.
— Ну как знаешь. Если что — зови.
— Непременно.
Альт поспешил в Обитель, оставив от "допроса" странное послевкусие. Ох нечистое здесь дело… Шкурой чую.
— Не нравится мне все это, — подтвердила мои мысли Сел. — Какие на фиг дельфины в нашем озере?
— Вот и мне интересно, — проронил я. — Надеюсь, с ним все будет хорошо, с Пандой…
— Уверен, он выкарабкается, — рядом плюхнулся Дик, обмахиваясь шляпой. Несмотря на то, что солнце садилось за неровную кромку леса, жара все еще висела над землей. Теперь, немного отогревшись, я почувствовал ее вновь. — У нас отличные медики. Поколдуют, и быстренько на ноги поставят. А ты молодец, не струсил и не бросил ботана. Респект.
— Любой на моем месте поступил бы также, — я вновь посмотрел на озеро.
Поднялся сухой, с легким привкусом гари, ветер, покрыв водную гладь зябкими мурашками. Затрепетал камыш, согнулась осока, погрузившись в набежавшую волну. Черные, словно обугленные, шарики водорослей подкатились к берегу, сиротливо приютившись в небольшой заводи. Наверное, солнце для них так же вредно, как и для меня.
— Ты заметила, — обратился я к Сел, — как Альт напрягся, услышав про дельфина. Буд-то бы знал, о чем речь.
— Похоже на то, — кивнула девушка. — Дик, как думаешь, в нашем озере водятся дельфины?
— Ты что, откуда? — округлил глаза тот. — Они ж не пресноводные. И вообще причем здесь дельфины?
Мы с Сел переглянулись, прийдя к молчаливому согласию поделиться с напарником информацией.
— Понимаешь, — пояснил я. — Перед тем как потерять сознание, Панда произнес одно-единственное слово. "Дельфин".
— Ну и что, — Дик водрузил шляпу на затылок, вытирая пот со лба. — Мало ли что ему привиделось. Может, у него от недостатка кислорода мозги съехали. Может, наоборот, у тебя. Послышалось или еще что.
— Но Альт так не подумал, — настаивал я.
— Не знаю, не знаю… — Дик окинул озеро долгим взглядом и изрек, — но мы можем узнать на месте.
— Что, пойдем в лазарет и спросим напрямую?
— Так нам сразу и сказали, — хмыкнул одногруппник. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Извините за неуместный каламбур.
— Тогда что будем делать? — нахмурилась Сел, не оценив шутку.
— Импровизировать!
Навестить друга в лазарете — вполне естественное желание. И все же я сомневался, что нас к нему пустят. Мои опасения оправдались. Только мы появились на пороге часовни, как суровый на вид санитар, тот самый, кто делал искусственное дыхание пострадавшему, перегородил путь:
— Если вы к Панде, то к нему нельзя.
— Вообще-то мы по другому поводу, — сказал Дик, прежде чем я открыл рот. — Мы больного привели. — И ткнул меня в спину, заставляя шагнуть вперед.
Санитар пристально на меня посмотрел, словно рентгеном просканировал, и поинтересовался:
— На что жалуетесь?
— Да вы что, не узнали? — вошел в роль Дик. — Это же Маугли, именно он сегодня спас Панду, а сам едва не утонул. Вообще-то он отказывался идти сюда, но нас с Сел не проведешь, мы же видим — ему плохо.
— Так вам, Маугли, плохо? — обратился ко мне суровый медбрат, сложив руки на груди. — Что ж, проходите. А вас не смею больше задерживать.
Он подождал, пока Дик и Селена выйдут наружу и закрыл за ними дверь.
— Проходите, — он провел меня через прихожую в небольшую приемную и указал на узкую кушетку, покрытую белоснежной простыней. — Присаживайтесь. Агата сейчас вас осмотрит.
Сам же сел за придвинутый к стене письменный стол и принялся заполнять какие-то бумаги.
Помещение, где мы оказались, ничем не отличалось от стандартного врачебного кабинета. Кроме кушетки, письменного стола и раковины, здесь находился шкаф со стеклянными дверцами, за которыми рядами стояли пузырьки с лекарствами. Рядом притулился коротконогий столик с лежащими на нем медицинскими инструментами. В углу стояла вешалка, на которой сиротливо висело два белых халата. Небольшая ширма отгораживала приемную от прохода в основное помещение. Оттуда доносился женский голос:
— Нет, все нормализовалось. Да. Состояние стабильное. Конечно. Конечно, сообщу. Угу. Да. Отбой.
Из-за ширмы вышла та самая дама, которая хлопотала возле Панды на пляже. Только без очков и шляпы, а в форме медицинского работника: в узких брюках и белоснежной рубашке, с вышитой на рукаве эмблемой Обители. Возле уха женщина держала мобильный телефон, который, увидев меня, сразу отключила и сунула в карман.
— Что случилось?
— Да вот, привели героя дня, — не отрываясь от бумаг, ответил медбрат. — Осмотрите?
— Безусловно.
Она прошла к раковине, тщательно вымыла руки, вытерлась полотенцем.
В прошлом эта женщина наверняка была красавицей. Что там говорить, даже сейчас многочисленные морщины не портили ее благородное лицо: удивительные зеленые глаза, правильный нос, узкие, четко очерченные губы. Седые волосы убирались под медицинский колпак, оголяя длинную шею и развернутые плечи. Двигалась Агата плавно, грациозно, будто всю жизнь занималась не врачеванием, а балетом.
— На что жалуетесь? — она достала стетоскоп, повесила его на шею, подошла ко мне и приступила к осмотру.
— Да так… общее недомогание, — протянул я.
— Тошнота? Рвота? Онемение конечностей?
— Ну…
— Вот что, — Агата прощупала пульс. — Оставлю-ка я вас здесь на ночь под наблюдением.
— Это обязательно? — ночевка в лазарете не входила в мои планы. С другой стороны, глупо упускать возможность разузнать, что же с Пандой случилось на самом деле.
— Если я сказала, значит, обязательно, — жестко заявила доктор. — Тем более, в сложившейся ситуации.
— А что случилось? — невинно поинтересовался я.
— Вы чуть не утонули, вот что случилось. Последствия могут быть плачевными.
Она явно чего-то не договаривала. В самом деле, какие могут последствия, кроме простуженного горла и насморка? Могут только в том случае, если дело вовсе не в переохлаждении, а в том, что чуть не убило Панду.
— Переодевайтесь и занимайте любую койку, — вынесла вердикт Агата. — Артур, выдай ему, пожалуйста, ночную. Я сегодня дежурю в городе, помнишь?
— Да конечно. Если что-то будет, дам знать, — устало пробубнил медбрат, открывая очередную папку с бумагами.
В лазарете время снова остановилось. Наверное, оно сюда и не заглядывало, понимая, что здесь живут другими мерками. Помощь человеку оказывается вне зависимости от того, полдень сейчас или полночь, обед иди ужин, час сна или бодрствования.
В палате находилось восемь коек. Все они пустовали, не считая моей и той, которую занимал Панда, но ее все равно скрывала ширма. На тумбочке через кровать лежало единственное развлечение в этом царстве медицинской строгости и стерильности: истертый, со следами кофе на обложке, журнал "Вокруг света". Его изучением я занялся, пока за окном не опустились сумерки, и не пришлось включить ночник.