Легран кивнул. Как же не помнить эту кровавую бойню. Адские жернова, среди которых они оказались, заняв этот проклятый город.
Еще утром они переправились через речку со странным названием Лужа. Местные разобрали мост, но разве такая мелочь могла остановить Великую Армию? Они соорудили новый и, оказавшись на другом берегу, вошли в… Мало…йарославец. Мелкий городишко, ничем не примечательный, разве что своим стратегическим положением. Именно отсюда Бонапарте намеревался идти на Калугу…
Им был отдан приказ удерживать город. Любой ценой. И за этот безумный день Легран потерял счет, сколько раз они сдавали позиции, а потом занимали их снова. В бушующем пламени, среди града пуль, среди рвущихся снарядов, они то шли в атаку, то отступали, оставляя раненых товарищей, которые сгорали заживо в охватившем город пожаре… Улицы были усеяны трупами, истлевшими останками, стонущими людьми, которым уже открылись ворота на тот свет…
Когда солнце скрылось, корпус Леграна еще держался. Заметно поредевший, измотанный и изможденный, он продолжал бороться за победу, пока рядом не рванул снаряд, накрыв Анатоля тишиной и чернотой.
— Кто… победил? — чуть слышно прохрипел раненый.
— Мы! — гордо заявил Жан. — Нам есть чем гордиться. Правда… — он запнулся, крепче перехватив Леграна, — многие из наших погибли.
— Этьен?
— И Этьен, — Живчик тяжело вздохнул. — Ну вот мы и пришли.
Анатоль буквально рухнул рядом с костром. Переход сюда отнял последние силы, и он снова погрузился в темноту.
Через день пришел приказ отступать по старой смоленской дороге: разоренным и пустынным землям. Обескровленная армия уже не могла сражаться, а путь через богатые провизией земли был перекрыт русскими. Теперь оставалось одно — добраться домой. Но даже тогда никто не мог представить, что в недалеком будущем многие из выживших будут завидовать тем, кто пал на поле сражения.
Глава Обители сидел за столом, слегка покачиваясь в кресле. По его непроницаемому лицу невозможно было определить: сердится он, или настроен миролюбиво.
— Маугли?
— Гхм, — кашлянул я. — Добрый день.
— Добрый, — тот сдержанно улыбнулся. — Надеюсь.
— Я тоже.
— Перс рассказал, что произошло, — Ирбис не стал бродить вокруг да около. Выпрямился в кресле, забарабанил пальцами по столу. — Но мне интересно услышать твою версию.
— Не думаю, что она будет особенно отличаться, — начал я, не собираясь ничего утаивать. Вранье — не выход. Ложь охотник чувствовал как гончая — дичь. Да и к чему скрывать новые способности, если мне требовались объяснения как ими управлять? — Честно говоря, мне самому непонятно, что случилось. Это началось еще около стен башни, когда мы схватились с Бесом. Он меня прижал, но внезапно все вокруг стало черно-серым, а люди превратились в красные пятна.
— Говорят, ты свалил Беса одним прикосновением, — Ирбис не выказал ни удивления, ни уважения. Он вытащил из папки, лежащей на столе, лист бумаги, и начал его перегибать, складывать, разворачивать и опять складывать. Прямо как тогда, на собрании, когда сделал фигурку лиса. Наблюдать за ним было странно — его пальцы порхали над бумагой, а сам он смотрел прямо на меня. И от его пронзительного взгляда становилось не по себе. — А еще говорят, что у тебя отросли клыки.
— Я не знаю, как это вышло. Ярость… Азарт… Желание победить.
— А что произошло на крыше?
— Я понял, что могу контролировать сознание Самурая. Не знаю как. Я не думал, что он на меня кинется.
— В таком случае, — произнес Ирбис, не отрываясь от занятия оригами, — тебе нужны индивидуальные занятия. С Коброй и со мной.
Вот так поворот! От неожиданности, я выдохнул:
— Зачем?
По лицу Ибиса опять скользнула легкая улыбка, а взгляд немного потеплел.
— Кобра — лучший специалист по гипнозу, она научит тебя контролировать вспышки Контроля. Так мы называем ту способность, которую ты испытал на Самурае.
— Чем же Контроль отличается от гипноза?
— Видишь ли, — в руках у охотника кусок бумаги приобретал многоугольную форму. — Овладеть приемами гипноза может каждый человек. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже, но все же в этом нет ничего необычного. А вот Контроль… Что тебе известно о вампирской иерархии?
— Ничего, — я пожал плечами.
— Конечно. Так вот… Между вампирами существует особая связь. Один подчиняет другого при помощи этого самого Контроля. Проще говоря — ментального удара. Обращая новичка, старший влезает в его сознание, привязывая тем самым к себе. И чем слабее вампир, тем большим рабом он становится. С возрастом он может овладеть умением противостоять контролю, и тогда получает возможность вызвать своего господина на ментальный поединок, чтобы вырваться из его власти и занять более высокое положение в вампирском обществе.
— Значит, Перс был прав, сказав, что я использовал вампирский прием?
— Да, но в этом нет ничего странного. Мы, охотники, переняли часть вампирских способностей. Другое дело — за многие годы значительная часть нашей силы пропала, так что сейчас выглядит несколько… странной.
Ирбис почти закончил делать фигурку. Уверенным движением отогнул четыре уголка снизу, вытянул кверху треугольник: получилась голова какой-то зверюшки.
— К примеру, — задумчиво продолжил он. — Я считал себя последним из охотников, кому открылось зрение истинного.
— Зрение истинного? — переспросил я скорее автоматически, хотя меня уже озарило…
Вот в чем секрет Ирбиса! Он слеп, но это не значит, что он ничего не видит! Еще утром подобная мысль показалась бы полным бредом, но испытав необычное зрение на себе, узнав, что это такое — замечать каждую мелочь в царстве теней, поверил бы во что угодно.
— Вы… Вы тоже так видите? Алые силуэты людей? Очертания предметов?
— Да, — тот слегка улыбнулся, поставив передо мною бумажную фигурку. На этот раз на столешнице в полупрыжке застыла рысь. Ирбис даже кисточки на ушах сделал. — Таким зрением обладал первый охотник, Рысь. С его помощью, он мог мгновенно вычислить вампира: в отличие от обычного человека, ночные твари излучают синий свет. И способность эта переходила от истинного к истинному, пока постепенно не угасла… Моя слепота послужила стимулом, чтобы возродить ее. Но сколько я не тренировал других, ничего не вышло.
— Поэтому вы хотите обучать меня?
— Обладая зрением истинного и не умея его контролировать, ты можешь наломать дров. Оно может то появляться, то исчезать в самые неподходящие моменты. Ты должен научиться вызывать его по своему желанию. И не брать под Контроль одногруппников.
— Когда начнем занятия? — с готовностью спросил я.
— Тебе сообщат. А теперь иди, у меня еще очень много дел.
У выхода из здания меня ждал Перс. Похоже, он проторчал здесь все время нашего разговора с Ирбисом.
— Он предложил заниматься индивидуально, — опередил я его вопрос, но Перс только передернул плечами.
— Знаю.
— Тогда почему ты меня ждал?
— Сказать тебе две вещи, — он нахмурил брови, смерив меня недобрым взглядом. — Пока не научишься контролировать зрение истинного, ты отстранен от групповых тренировок. Боевая ситуация провоцирует тебя на непредвиденные действия. И то, что случилось сегодня, не должно повториться.
— Понимаю, — сухо изрек я. — Но разве адепты не должны быть готовы ко всему?
— Должны, но пока не готовы. А ты можешь не справиться с собой, и последствия будут очень плачевными. Мне бы не хотелось, и думаю, тебе тоже, потерять члена команды только потому, что тебе вдруг вздумалось перегрызть кому-либо глотку.
— Ясно.
— Второе, — продолжил он. — Штрафные работы. Сегодня, в семнадцать часов, в общежитии, на втором этаже. Варвара даст тебе задание. И не опаздывай.
С этими словами он развернулся и пружинисто зашагал в сторону столовой, куда стекались адепты и преподаватели. Немного погодя, я отправился следом. Часы, пришпиленные к главной башне, пробили два часа — обеденное время.
Зрительно зал был разделен на две половины. Одна — для преподавательского состава, другая для адептов. У стены стоял стол с миской салата, кастрюлей с первым и противнем со вторым: каждый сам себе набирал еду. Все столики были заняты, кроме того, за которым сидел Панда. К нему я и присоединился.