— Вспомни… — вторил ей собственный голос. Сиплый. Лишенный эмоций.
— Напиши свое имя. — Она протянула кусок угля.
— Имя…
— Да.
— Я… Не знаю… — Мысли ворочались тяжело. Да и зачем все это… — Скажи имя. И я напишу.
— Не могу, — нахмурилась Королева. — Пока ты не вспомнишь.
— Зачем?
— Так надо.
Черный уголь на белой стене вывел корявые узоры. Но они не складывались, размазывались, распадались.
— Сосредоточься.
Снежная Королева! Точно! Из какой-то далекой сказки… откуда-то из прошлого… У меня есть прошлое?
— Есть, — согласно кивнула Королева. — У каждого есть прошлое.
Уголек вывел два слова: "Кай" и "Герда".
— Хорошо. — Она довольно улыбнулась.
— Это имена?
— Да. Как думаешь, твои?
Душу охватило сомнение. Имена знакомы… но не настолько, чтобы считать их своими…
— Нет. Но они мне знакомы.
— Хорошо. — Королева присела на ледяной пол, обняла руками колени. — Ты молодец. У тебя все получится.
Что должно получиться… Не знаю…Но Снежная Королева не уходила, а уголек продолжал выводить все новые и новые слова, вытаскивая их из глубин памяти.
Постепенно стены ледяного дворца покрывались все новыми и новыми именами. Каждое из них что-то значило. Каждое из них пробуждало определенные чувства… К примеру, "Панда" ассоциировалось с дружбой и преданностью. "Дик" — с доверием. "Перс" — с надежностью. "Ирбис" — с уважением. "Селена"… с любовью и нежностью. Но среди имен встречались и те, которые вызывали неприятные эмоции. "Самурай" — ненависть. "Кот" — боль. "Бандерас" — отчаяние.
Было еще одно имя. Оно всплыло одним из последних. Но именно от него в душе поднялась тревога, а в груди бешено затрепыхалось сердце. "Легран".
— Молодец, — улыбнулась Королева. — Ты у самого края. Сделай еще один рывок. Вспомни, кто ты есть.
Уголек задрожал в руках, упал на белоснежный пол. Лед вздыбился, хрустнул и покрылся глубокими трещинами. Надписи вдруг отделились от стен, черным роем закружились перед глазами. А потом вонзились в голову, вытаскивая из памяти мутные картинки, едва различимые звуки, запахи. С каждым ударом сердца они обретали четкость и, самое главное, смысл. От мощного потока эмоций стало нечем дышать, голову сдавили тяжелые тиски. Казалось, что воспоминания вот-вот разорвут тело на части. Колени подогнулись, руки уперлись в крошащийся лед. Онемевшие пальцы сгребли уголек, криво выводя на полу: "М…А…У…Г…Л…И".
Уголь сломался. И я вспомнил.
От стен отваливались огромные куски льда, замок рушился. Белая пелена накрыла Снежную Королеву. Ту, которая не раз спасала меня.
— Спасибо, Даша! — крикнул я и…
Очнулся.
Казалось, ничего не изменилось. Меня окружали белые стены, над головой навис ослепительно-снежный потолок. Я повернул голову и увидел медицинские аппараты: они мигали разноцветными огнями и издавали мерный стрекот. Рядом приткнулся рабочий стол, заваленный бумажными рулонами и лотками со стеклянными колбами.
Сознание возвращалось медленно и нехотя, будто выплывало из морских глубин. Хотелось вновь соскользнуть туда, где тихо и спокойно, но мешало одно слово. Оно вертелось в мозгу и никак не давало покоя. Легран… Легран…
Внезапное открытие пронзило током. Легран! Эта сволочь пыталась выжечь мне мозг! Я вскочил, но к горлу тутже подкатила тошнота, а перед глазами потемнело, отчего я пошатнулся и чуть не рухнул. Тело едва слушалось, словно его набили ватой, так что пришлось опереться о кушетку. Меня прошиб холодный пот, от слабости подкашивались ноги. Что, черт возьми, происходит? Взгляд зацепился за многочисленные точки на руках — следы уколов. Чем меня здесь накачивали? Медикаментами? Наркотиками? Где я? У вампиров? Или охотникам удалось меня спасти? Но это место больше походит на лабораторию, нежели на госпиталь.
В любом случае, надо отсюда выбираться. И на всякие пожарные обзавестись каким-нибудь оружием. Хотя… Даже не знаю, что из подручных средств можно использовать…
Не обращая внимания на тошноту и дикую слабость, я доплелся до стола и пошарил среди бумаг. Ничего полезного… Даже информации никакой — на рулонах изображались заумные диаграммы — нечего и думать, чтобы в них разобраться. Я попробовал залезть в ящики — не удалось. Они закрывались на ключ, а взломать их не хватило времени. Ручка двери дернулась, послышался щелчок отпираемого замка. Я бросился к кушетке, улегся и притворился спящим, украдкой следя за происходящим.
— Нет, ну почему я должна сидеть с этим овощем? — Вошедшая девушка капризно тряхнула рыжими кудрями и грохнула на стол поднос с едой.
— Потому что так приказал Легран, — произнес белобрысый парень. — Ты же знаешь, исследования строго засекречены. Мы — единственные, кто к ним допущен.
Черт! Все-таки события развиваются по худшему сценарию, и я нахожусь в упырской норе… Включенный "тепловизор" подтвердил — парень сиял ярко-синим цветом, а вот девушка — красным.
— Но я устала!
— Раз уж выполняешь роль сиделки — следи за ним и помалкивай. — Упырь раздраженно обрубил жалобные стенания собеседницы и принялся изучать рулоны с диаграммами. — Скажи спасибо, что он еще в состоянии сам себя обслужить.
— Йен, скажи, как ему это удается? — Девушка сдвинула поднос, уселась на край стола и что-то достала из кармана.
— Кому и что именно?
— Леграну. Как он превращает людей в послушные овощи? Чтобы они делали все, что прикажут и при этом сами ничего не соображали?
— Хозяин уничтожает личность, — пояснил тот, не отвлекаясь от изучения диаграмм. — Как именно — не знаю. А знал бы — сам дорос до высшего.
Тут щелкнула зажигалка, и комнату наполнил сладковатый дым сигареты. Хотя нет… не сигареты… Похоже, девица предпочитала кое-что позабористее.
— Тьфу! — закашлялся вампир. — Зачем ты приперла сюда эту дрянь? Легран тебе запретил!
— Но сейчас его нет, — в ее голосе проскользнули игривые нотки, — а мне скуууууучно!
— Что б тебя! — разозлился белобрысый и снова закашлялся. — Ты же знаешь, мы не переносим…
— Знаю. Но смотреть на тебя так забавно…
— Да пошла ты!
Дверь хлопнула, и обозленный упырь покинул комнату. Еще бы! Никакой упырь не выдержит подобной "газовой атаки". Девица осталась в комнате одна. Это мой шанс!
Я выждал на всякий случай несколько минут — вдруг вампир вернется? А потом открыл глаза и впился в сознание девушки. Все просто: она — человек, к тому же, под кайфом. Ничего не стоит ей внушить, что она обязана мне помочь.
— Слушай меня, — не сводя с нее взгляда, я сел на кушетке. — Сейчас мы вместе отсюда выйдем…
Девчонка удивленно на меня вытаращилась: ее зрачки расширились до предела, так что глаза стали почти черными, рот слегка приоткрылся, а потом…
Она засмеялась. Нет, даже не засмеялась. Она закатилась громким, безудержным, с истеричными нотками смехом.
Ничего не понимаю… Контроль не работает? Может, от слабости? Я попытался снова ее загипнотизировать. Нужно. Чтобы она. Мне. Помогла.
— Оооовооощ! — выдавила из себя девица, скрученная новым приступом смеха. — На ножкааах!
Твою ж мать! Не работает! И понятно почему! Нельзя подчинить сознание, которое испарилось вместе с дымом. И что мне теперь делать? Подыграть ей?
И тогда я тоже засмеялся. Увидев мою реакцию, девушка громко захохотала.
— Приятно познакомиться, — я протянул ей руку.
— Ааааалена! — девица ответила радостным пожатием. Потом покосилась на зажатый в пальцах косяк и добавила. — Забористая дурь!
— Алена, — продолжая широко улыбаться, я встал с кушетки. — А что мы здесь сидим? Пойдем, погуляем?
— Не положено! — Она тряхнула рыжими кудрями, а потом заговорщически подмигнула. — А вообще… достало меня здесь сидеть! Скучно!
— Ну вот! Может, в клуб какой завалимся?
— С тобой? — Алена склонила голову на бок, прищурилась, снова затянулась и заключила:
— Нееет. Ты в пижаме. В пижаме в клуб не ездят. Там, — она хихикнула, — за дверью, костюм стоит.