Сказав все это, Присцилла посмотрела на меня с нескрываемым осуждением. Взгляд ее, казалось, спрашивал: «Что ты можешь мне ответить на это? Почему то, что сказала я, не может оказаться горькой правдой?»
16
— Присцилла, — сказал я, — может быть, то, что ты говоришь, действительно правда. Горькая правда. Мы не были на небесах и не знаем, что там происходит. Моя вера еще не способна избавить меня от всех сомнений. Но даже знай я точно, что Бога нет или что Он есть, но на стороне Гитлера, я и тогда бы не смирился с теми, кто убивает, лжет, крадет. Если Бога нет или если Бог лишен морали, я буду поклоняться идолу, но идолу нравственному, исполненному любви к истине и сострадания к людям и животным. Благочестивые евреи служат ему уже четыре тысячи лет. За него они шли на костер.
— Стоит ли идти на костер ради идола? — спросила Присцилла.
— Стоит, — отвечал я. — Если миллионы немцев принесли себя в жертву идолу Гитлеру, если миллионы русских и евреев отдали свои жизни идолу Сталину, я готов пожертвовать собою — или, по крайней мере, претерпеть страдания — ради идола, от имени которого нам были дарованы Десять заповедей и вся Тора. Если уж человек обречен поклоняться идолам, я предпочту такого, который удовлетворяет моим требованиям, а не вызывает во мне отвращение двадцать четыре часа в сутки.
— Но зачем вообще кому-то служить или поклоняться? — спросила Присцилла. — Я не поклоняюсь никому!
— Это не так. Ты потратила годы на изучение языков. Такие, как ты, живут только для удовольствий, которые вовсе удовольствиями не являются. Вы отдаете себя во власть хирурга, чтобы укоротить нос. Ведете безнадежную войну с возрастом. Многие из вас отдали жизнь во имя коммунизма, нацизма или какого-нибудь другого «изма». Каждый пустой лозунг, каждая лживая теория требует жертв, и в добровольцах никогда не было недостатка. Тюрьмы и больницы переполнены людьми, которые пожертвовали собою ради нескольких долларов, женщины, азартных игр, скачек, наркотиков, мести и черт знает чего еще. Каждое новое изобретение требует бесчисленных новых жертв. Автомобиль уже убил миллионы. Самолеты — настоящие ангелы смерти. А сколько стали жертвами алкоголя? Тысячи женщин умерли из-за абортов. Несть числа страдающим от венерических болезней. Тот «идол», которому хочу служить я, — идол жизни и верности. Ему не нужны жертвы. Он не Молох. Он лишь требует, чтобы мы не строили свое счастье на горе других.
— Это не религия, это всего лишь нравственность.
— Нравственности без религии не существует. Если ты не хочешь служить одному идолу, приходится служить другому. Из всех обманов этого мира самый грандиозный — гуманизм. Гуманизм служит не одному идолу, а сразу всем. Все они были гуманистами: Муссолини, Гитлер, Сталин. А патриоты во всех странах? Сотни тысяч англичан погибли, чтобы Виктория несла свой титул императрицы. Наполеон посылал на верную гибель миллионы для того, чтобы возложить корону себе на голову. Набожные евреи, евреи Талмуда, никогда не служили королям или князьям. Они умирали, но не теряли свободы выбора.
— Вы хотите стать таким же благочестивым евреем, как те, что ходят здесь? С длинными пейсами и в лапсердаке?
— Да, именно таким.
— Что ж, желаю удачи. Но, по-моему, это просто блажь. Через несколько дней, в худшем случае недель это пройдет.
— Я никогда не вернусь к той жизни, которую ведут такие, как ты.
Мы попрощались и разошлись в разные стороны. Мне было стыдно за то, что я прочел Присцилле целую лекцию, но, с другой стороны, этот разговор многое прояснил и для меня самого. Да, я был готов стать настоящим евреем, даже если Тора — плод человеческого воображения, а Бога не существует.
Тем же вечером я обо всем рассказал отцу Сары и попросил руки его дочери.