Он услышал шаги матери рядом с собой. Она кашлянула. Головная боль усилилась. Какого черта он выпил так много? Идиот проклятый.
Мать сказала:
– Я немного устала, Тим. Мне не следовало срываться.
По тротуару шли люди. Головы их были опущены, и они выглядели такими же несчастными, каким чувствовал себя сейчас он сам. Мать подошла и встала рядом с ним.
– Kinder-Küche-Kirche означает «дети, кухня, церковь», хотя, чтобы сказать точнее, нужно заменить церковь на партию. Но, Тим, мне так нравится быть hausfrau[4]. В конце концов, в Истерли Холле я была экономкой, так что вести хозяйство у меня в крови. Я горжусь, что могу создать уютный дом ради Хейне, а ведь тут на самом деле красиво, правда? Я очень надеюсь, что ты полюбишь этот дом, потому что он и твой тоже. Я так тебя люблю.
Она взяла его за руку.
Экономка? Но она работала в прачечной.
Мать сказала:
– У тебя такой вид, будто ты едва на ногах держишься. Тебе надо поспать. Или, если хочешь, я попрошу Амалу, она подаст тебе чашку чая.
Он мог бы поцеловать ее, и он это сделал.
– Спасибо. Мне просто нужно пару часов вздремнуть. Жутко болит голова.
Она обняла его.
– Не забудь, что сегодня вечером у нас прием. Друзья Хейне придут с тобой познакомиться. Некоторые из них живут в Берлине уже давно, но другие, как мы, приехали, ничего не зная, собирались с мыслями и привыкали к новым идеям.
Она засмеялась, и ее смех в этот раз не показался ему таким трескучим.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Но сначала скажи мне, у тебя есть для меня пакет от сэра Энтони?
Она подошла к карточному столу. Он покачал головой.
Милли широко раскрыла глаза.
– Ты проделал весь этот путь без пакета?!
Она разозлилась или ему кажется из-за адской головной боли?
Он ответил:
– Нет, мама, я привез пакет, но он для Хейне. С вами связывался сэр Энтони, чтобы предупредить? Он мог бы этого не делать. На меня можно положиться, вы знаете.
Теперь уже злился Тим. Он одернул себя.
Она заколебалась.
– Он телеграфировал Хейне и сообщил, что встретился с тобой и передал пакет.
Он вытащил пакет из нагрудного кармана и передал ей, глядя на бредущих под усилившимся дождем людей. Некоторые укрылись под деревьями. Он спокойно повторил:
– Но он адресован Хейне.
– Ну, разумеется, – тон ее снова стал раздраженным. – Я не официальное лицо. Пока еще.
Она уже взломала печать и начала разрывать конверт, но потом качнула головой и прижала пакет к груди.
– Извини, я просто беспокоюсь. Спасибо, дорогой Тим, что ты это привез. Ты такой хороший сын.
– Беспокоитесь?
– Да. Дело в том, что где-то в Истерли Холле хранится написанное мной письмо с признанием, что я украла какое-то серебро у этого ужасного старика лорда Брамптона. Оно, конечно же, подделано, но его нужно найти и привезти сюда, чтобы я была в безопасности. Видишь ли, мой мальчик, пока оно существует, мы с Хейне не можем пожениться и, более того, из-за него карьера Хейне подвергается риску. Репутация офицера СС не может быть запятнана. Какую же гадость они устроили!
Тим пытался поспеть за ней.
– Поддельное письмо?
– Да, – она уже почти кричала. – Какой-то мерзавец в Холле, вероятно, придумал таким способом отомстить мне за отъезд. Мне нужно это письмо, Тим, или, вернее, нам с Хейне. Ох, жизнь так трудна, и было бы чудесно, если бы кто-то поискал письмо.
Она положила пакет на карточный столик.
– Зажги, пожалуйста, свет, Тим.
Он прошел через комнату и щелкнул выключателем торшера, поставленного так, чтобы освещать зеленое сукно на столе. Абажур был от Тиффани, такие же есть в гостиной в Истерли Холле. Ему стало жаль мать, и он был сбит с толку. Господи, кто мог это сделать?
Она отложила в сторону предполагаемые планы Центра капитана Нива и вытрясла из пакета еще один запечатанный конверт. К нему прилагалась записка. Прочитав ее, она улыбнулась с видимым облегчением. Тим сказал:
– Мне кажется, это отличная мысль – организовать такое же учреждение, как Центр капитана Нива. И лучше всех в этом может помочь сэр Энтони. Он финансировал его через консорциум и продолжает это делать.
Тим переминался с ноги на ногу от усталости.
– Мама, вы позволите мне пойти в мою комнату?
Она улыбнулась, подошла к нему и коснулась рукой его щеки.
– Третья дверь налево по коридору.
– Так вы меня разбудите, хорошо?
Она уже возвращалась к столу.