— Естественная? — прозвучал из толпы грубый голос. Тралл не видел, кто говорил, но это наверняка был орк. — Засуха тут, наводнения там, землетрясения — это естественно?
— У природы есть свой жизненный цикл и свои мотивы, — сказал Тралл, совершенно не смущенный тем, что его перебили. Ему нравилось, когда с ним спорили: так его ум оставался острым, он показывал, что открыт для народа, и, к тому же, в споре порою он обращал внимание на то, о чём раньше и не задумывался. — Она не будет подстраиваться под нас — это мы должны меняться, чтобы подстроиться под нее. Пламя может сжечь город, но оно также освобождает место для новых растений, не похожих на прежние. Оно выжигает болезни и вредных насекомых. Оно питает почву. Наводнения создают новые залежи ископаемых там, где их никогда не было. Что до землетрясений... что ж... — он улыбнулся. — Уж наверное можно позволить Матери-Земле иногда поворчать.
По залу прокатился смех, и Тралл почувствовал, что настрой слушателей изменился. Сам он не был уверен в том, что все то, о чем говорят доклады, нормально. На самом деле, по той связи с духами, которую он смог установить, он чувствовал, что это совсем не так. Стихии казались... расстроенными, сбитыми с толку. Духи не общались с ним так ясно, как раньше, и это его волновало. Но не было нужды сеять беспокойство среди народа, пока не станет ясно, что им необходимо обо всем узнать. Быть может, он сам слишком занят другими вещами и не прислушивается столь внимательно, как должно. А ведь у вождя Орды было предостаточно тем для размышлений — уж предки-то это знают.
— Несомненно, Дуротар, новая родина орков, — суровое место. Но ведь это не новость. Эта земля всегда была неприветливой. Но мы орки, и она под стать нам. Она под стать нам потому именно, что она так сурова, жестока, потому что мало кто кроме орков может найти в ней крупицы жизни. Мы пришли в этот мир из Дренора — мира, почти полностью лишенного жизни магией чернокнижников. И было время, когда мы могли совершить то же самое с этим миром. Когда я восстановил Орду, я мог бы найти для нас более плодородную землю. Но я не сделал этого.
По залу прошлось глухое перешептывание. Кэрн смотрел на Тралла, прищурив глаза. Ему стало интересно, почему Тралл именно сейчас решил напомнить оркам о суровости Дуротара. Почти незаметно Тралл кивнул старому другу, уверяя его в том, что он знает, что делает.
— Я решил так, потому что мы оскорбили этот мир. Но мы оказались здесь, и мы имели право жить. Право иметь родную землю. Для этого я выбрал край, который мы могли сделать своим, — край, в который мы должны были вложить все свои силы. Жизнь здесь во многом помогла нам очиститься от проклятия, которое принесло столько бед нашему народу, и сделала нас ещё сильнее, крепче... Жизнь здесь сделала нас орками больше, чем могла бы жизнь в любом приветливом краю.
Кэрн вздохнул с облегчением: перешептывание гостей перешло в одобрительный гул.
— И я считаю это решение верным. Я хорошо знаю, как много отдали сыновья и дочери Дуротара ради победы в Нордсколе. Но наша земля отдала не меньше. Никто не знал, сколь многих припасов будет стоить кампания в Нордсколе. Но если бы мы и знали, смогли бы мы просто отказаться от вызова?
Никто не ответил. Никто из присутствующих не смог бы так поступить, какой бы ни была цена.
— И правда в том, что наша земля отдала так же много, как и каждый из нас... выложилась почти без остатка. Война с севером окончена. Теперь мы должны навести порядок на своей земле и разобраться со своими проблемами. Трагические последствия событий у Врат Гнева стали очередной причиной, по которой Альянс может ополчиться против нас. Я понимаю, что кому-то это даже нравится, а кому-то все равно, но уверяю, никто из вас не обрадуется тому, что ночные эльфы на настоящее время прекратили с нами всякую торговлю.