‑ Верховный друид Дикая Лань, ‑ сказал он. ‑ Я так рад, что ты пришла, мой старый друг.
‑ Меня терзали большие сомнения, ‑ произнесла Элереза Дикая Лань. Хамуул отметил, что она не назвала его другом в ответ. Она была высокой и изящной, с короткими зелеными волосами и фиолетовой кожей. Но было ясно, что она повидала немало сражений; бледно‑лиловые шрамы уродовали более темную фиолетовую кожу, а ее тело было скорее жилистым и мускулистым, чем привлекательным.
‑ Твое сердце привело тебя и твоих спутников на эту встречу, также как мое сердце привело меня и моих, ‑ сказал Хамуул.
‑ Кровь безжалостно убитых Стражей все еще взывает к правосудию, Хамуул, ‑ ответила Дикая Лань, но говоря это, шагнула вперед, чтобы сократить расстояние между собой и Хамуулом.
‑ И правосудие свершится, ‑ уверил ее Хамуул. ‑ Но правосудие не может произойти без переговоров, мира и исцеления, ‑ он первым сел на мягкую зеленую траву. Другие друиды тауренов последовали его примеру. Калдореи обменялись взглядами, но когда Дикая Лань села, они присоединились. Получился своего рода круг, хотя его можно было разделить ровно пополам.
Холодность и четкая граница между расами огорчали Хамуула. Это была встреча не незнакомцев, а старых друзей. Десять из них сотрудничали в течение многих лет как часть Круга. Это была связь, стоявшая выше рас и политических границ, связь тех, кто мог принимать форму и касаться духа животных этого мира, объединяться с природой способом, недоступным для всех остальных. Но теперь эта связь жестоким способом испытывалась на прочность.
Хамуул молча помолился Матери‑Земле, чтобы работа, которую они проделают здесь сегодня, приблизила их к восстановлению этой связи, возможно, даже сделала ее сильнее.
‑ Я уверен, до вас дошли слухи, что Тралл отбыл на время. И я также уверен, что вы знаете, зачем.
Дикая Лань нахмурилась.
‑ Да, мы слышали. И мы знаем, кого он назначил на свое место.
‑ Будьте уверены, Тралл не собирается отсутствовать долго. Он попросил Керна, чтобы тот давал советы молодому Адскому Крику, ‑ сказал Хамуул. ‑ Вы знаете, что Тралл хочет мира.
‑ Вот как? В самом деле? ‑ со злостью в голосе заговорил другой ночной эльф. ‑ Тогда зачем он вообще ушел? И назначил Гарроша править в его отсутствие? Гарроша, который открыто выступил против переговоров? Которого мы в первую очередь подозреваем в организации нападения?
Хамуул вздохнул. Не было никаких неопровержимых доказательств, что Гаррош так или иначе причастен к зверским атакам на Стражей. Но в эти слухи было легко поверить.
‑ Тралл находится в Награнде, чтобы лучше понять, что творится со стихиями. Послушайте… мы, друиды, ближе к миру природы, чем многие, хотя мы и не шаманы. Я не верю, что кто‑то из присутствующих не видит, как страдает от боли этот мир.
Казалось, представители ночных эльфов смягчились.
‑ Если Тралл сможет вскоре вернуться, найдя способ успокоить стихии, и если Гаррош сможет воздержаться от очередной бесполезной резни, ‑ сказала Дикая Лань, ‑ тогда, возможно, из этого выйдет толк.
‑ Должен напомнить тебе: неизвестно, причастен ли к произошедшему Гаррош. Но наше собрание – уже толковый шаг, ‑ ответил Хамуул. – И пусть здесь, сейчас, воцарится мир.
На лицах собравшихся промелькнули различные выражения: надежда, беспокойство, недоверие, страх, упорство. Хамуул осмотрелся и кивнул. Все шло так, как он ожидал, хоть и не так, как ему этого хотелось бы.
Он неторопливо потянулся к одному из своих мешков и бережно достал длинный, тонкий предмет, завернутый в выделанную кожу. Он высоко поднял его на мгновение, затем встал, отнес его в центр круга и развернул.
‑ Это церемониальная трубка, ‑ сказал он. ‑ Она передается среди участников перед началом мирных переговоров. Веками это было традицией моего народа. Я принес ее на свою первую встречу Круга Кенария. Некоторые здесь помнят ту встречу. Сейчас я снова принес ее, чтобы официально продемонстрировать свое стремление к единению и исцелению.
Дикая Лань внимательно посмотрела на трубку, спокойно кивнула зеленоволосой головой, потянулась к своим сумкам и вынула мех для воды и чашу.
‑ Кажется, мы с тобой думаем одинаково, ‑ тихо сказала она, поднимая чашу. Это был простой керамический кубок, покрытый синей глазурью, на которой были выгравированы руны, и больше никаких украшений. Хамуул мягко улыбнулся. Давным‑давно она принесла его, как он принес трубку. ‑ Это древняя чаша. Мы не знаем ее первого владельца, но она уцелела со времен Раскола и передавалась из рук в руки с любовью и заботой. Вода из Храма Элуны. Она чиста и приятна, ‑ она бережно налила немного воды в кубок, затем поднялась и поставила его в центре.
Хамуул довольно кивнул. Ночные эльфы отнеслись к этой встрече так же серьезно, как и таурены. Он чувствовал, как напряжение начало исчезать, чувствовал, что уважение и надежда начинают заменять сопротивление и вражду.
Он поднялся, поклонился Дикой Лани и нагнулся, чтобы поднять трубку. Наполнив ее травами, он заговорил.
‑ Раскуренная трубка будет передаваться от одного к другому, ‑ объяснил он для тех молодых друидов ночных эльфов, которые никогда прежде не видели церемонию тауренов. ‑ Пожалуйста, когда она дойдет до вас, возьмите ее на мгновение. Подумайте о том, чего вы хотите здесь добиться. Затем поднесите ее к…
Он застыл.
Легкий ветерок чуть сменил направление и донес до чувствительных ноздрей таурена новый запах. Сильный, знакомый, весьма приятный в любое другое время… но таурен знал, что сейчас, в этой непростой ситуации, он мог означать смерть для всех.
‑ Нет! Стойте! ‑ крикнул Хамуул на родном языке орков, но было слишком поздно. Раньше, чем слова слетели с его языка, беспощадные стрелы просвистели в смертоносном полете. Два ночных эльфа рухнули с метко пронзенными горлами.
Раздались гневные и предупреждающие крики тауренов и ночных эльфов. Дикая Лань повернулась лишь на мгновение, чтобы бросить на Хамуула взгляд, горящий яростью и ненавистью. Он пронзил его сердце, словно копье.
‑ Мы пришли с добрыми намерениями! – бросила она прежде, чем обратиться в кошку и наброситься на самого близкого орка ‑ огромного лысого воина с кривыми зубами и с гигантским двуручным мечом. Он рухнул под ней, меч выпал из его руки и упал в траву, а ее когти разорвали его живот.
‑ Дерите фиолетовую кожу! ‑ гоготал их лидер. Откуда они взялись? Зачем? Это сделал Гаррош? Это не имело значения. Случайно или в результате злого умысла, мирная встреча была прервана самым худшим способом, какой только можно придумать. Хамуулу оставалось только защищать троих оставшихся в живых друидов ночных эльфов… нет, ‑ поправился он, когда другой орк пронзил Дикую Лань копьем, пригвоздив ее к земле, ‑ двоих.
Поддавшись гневу и боли, он мгновенно принял форму медведя и бросился на ближайшего вооруженного орка. Его собратья‑таурены поступили аналогично, каждый из них перекинулся в звериную форму. У женщины‑орка, размахивавшей двумя короткими мечами, не было ни одного шанса против мощи Хамуула. Ее крик прервался, когда вес медведя раздавил ее грудную клетку. Он хотел сомкнуть свои массивные челюсти на ее горле, разорвать трахею, отведать ее крови с привкусом меди, но он сдержался. Он был не такой, как они.
Все друиды вокруг него приняли различные формы, чтобы защитить себя: буйствующий ворон, кидающийся на орков и полосующий их лица острыми, словно бритва, когтями, кошка с зубами и когтями, предназначенными рвать и раздирать, и медведь, самая мощная из звериных форм. Кровь залила все кругом, и ее запах почти свел Хаммула с ума. Он остановился на последней грани здравомыслия, вспоминая, зачем он пришел сюда, как близки они были к мечте о мире всего лишь несколько коротких кровавых минут назад.
‑ Стойте, стойте, это же таурены! ‑ раздался крик, проникая через красный туман сражения. Призвав каждую частицу самообладания, которой он обладал, Хамуул отпрыгнул от орка, с которым сражался, и вернулся в свою истинную форму.