– Ты лидер нашей миссии, Песня Бури, – сказал он, но его тон выдавал желание, чтобы дела обстояли немного иначе. – Я подчиняюсь. Но поторопись, хорошо? Мое лезвие хочет попробовать на вкус крови Бейна.
– Как и мое, мой друг, но я не желаю при этом пролить свою, – ответил Песня Бури. В его отряде из двух десятков тауренов тихо пробежал смешок. – Я вернусь, как только смогу.
Таракор смотрел, как старец тихо уходит от них, пока его шкура не слилась с тенями.
Он ждал.
И ждал. И ждал, нервно переминаясь с копыта на копыто, беспокойно подергивая ушами все с большей тревогой. Его воины тоже нервничали и волновались. Все они жаждали битвы, и эта внезапная задержка была им не по нраву. Таракор не знал, как долго он простоял, всматриваясь во тьму, пока что‑то внутри него не екнуло.
– Он должен был уже вернуться, – прорычал Таракор. – Что‑то тут не так. Мы не можем больше ждать. Зловещий Тотем, нападаем! За старицу!
***
Что‑то разбудило Бейна Кровавое Копыто. Он беспокойно поежился в своих спальных мехах, и странный холодок пробежался по его позвоночнику. Ему приснился очень тревожный сон, но теперь он не мог его вспомнить. И потому, едва заслышав голоса снаружи, он поднялся, быстро накинул на себя одежду и вышел из палатки, чтобы разобраться, в чем дело.
Двое тауренов из Храбрецов держали за руки третьего, пожилого таурена. Даже в свете тусклой луны Бейн узнал его.
– Я помню тебя, – сказал он. – Ты из клана Магаты. Зачем ты беспокоишь нас посреди ночи?
Этот таурен был уже стар, но отнюдь не слаб. Он не пытался сопротивляться крепкой хватке Храбрецов. Бейну почему‑то показалось, что он смотрит на него с состраданием и обеспокоенностью.
– Я пришел предупредить тебя, Бейн Кровавое Копыто. Твой отец мертв, и тебе было назначено последовать за ним. Тебе нужно уходить отсюда, быстро и без шума.
Волна боли накрыла Бейна, но все же он справился с ней. Это же таурен из Зловещего Тотема. Наверняка здесь какая‑то уловка.
– Ты лжешь, – сказал он громовым голосом. – И я не приветствую насмешек о здравии моего отца. Говори, зачем ты здесь на самом деле, и быть может, я прощу тебе твое дурное чувство юмора.
– Здесь нет лжи, Вождь, – настаивал на своем Зловещий Тотем – Он пал на арене в бою с Гаррошем Адским Криком, которому он бросил вызов в мак'горе.
– Теперь я уверен, что ты бредишь. Тралл запретил подобное. Мак'гора более не поединок до смерти.
– Что было старым – возродилось вновь, – ответил Песня Бури. – Кэрн бросил вызов – и Гаррош согласился при условии, что их бой будет проходить по старым обычаям. Бой до смерти.
Бейн застыл. Он знал своего отца, знал Гарроша, и такое вполне могло произойти. Ему было известно, что его отец не одобрил выбор Тралла, когда тот назначил Гарроша главой Орды. По правде говоря, Бейн тоже был не согласен с этим. Он знал, что и Хамуул Рунический Тотем, и Кэрн считали, что Гаррош мог быть замешан в атаках на часовых в Ясеневом лесу. Бросить вызов Гаррошу, если тот стал грозить благополучию Орды – это было вполне в духе Кэрна. И Кэрн не отступил бы, если бы Гаррош решил изменить правила битвы.
– Мой отец выиграл бы в такой битве, – сказал он с дрожащей ноткой в голосе.
– Возможно, – согласился шаман, – если бы Магата не отравила оружие Гарроша. Прикрываясь традицией, она как шаман благословила Клиновопль и покрыла его лезвие отравленным маслом… Единственного удара было достаточно. Моя сумка... открой ее, – горько проговорил он. – Доказательство там.
Бейн кивнул одному из Храбрецов. Таурен открыл сумку, которую они забрали у пожилого таурена, и его глаза округлились от удивления. Внутри у Бейна опять похолодало. Медленным движением Храбрец достал то, что было внутри, – небольшой обломок, чуть больше обычной сломанной палки.
Бейн протянул руку, и Храбрец положил в нее осколок легендарного рунического копья Кровавого Копыта. Дрожа, он сжал его в пальцах, почувствовав кожей знакомые ему руны. Он покачнулся. Ему всегда представлялось, что его могучий и добрый отец уйдет в славной битве или мирно, во сне, но вместо того он погиб от предательства…
Гнев заполыхал в нем, а Зловещий Тотем продолжил.
– Две дюжины воинов моего клана скрываются от света костров и ждут лишь сигнала к атаке. Я должен был вести их. Но вместо этого я пришел сюда, чтобы предупредить тебя. Твой отец был великим тауреном, хотя я не всегда был согласен с его решениями. Он не заслужил такой смерти, не заслуживаешь ее и ты. Я давно и исправно служу матриарху, но на сей раз... – он покачал головой. – На сей раз она зашла слишком далеко. Она опозорила звание шамана. Я не собираюсь более участвовать в ее планах.
Бейн в два шага подскочил к таурену Зловещего Тотема и схватил старца за бороду, рывком поднял его голову, чтобы тот смотрел ему прямо в глаза. Таурен слегка зарычал, но прямо встретил его взгляд.
Странный сон... тревога...
В груди Бейна закололо, его сердце словно пронзили, и он едва мог дышать. «Отец», – прошептал он, и едва произнеся это, уверился, что отступник из Зловещего Тотема сказал правду. Слезы жалили ему глаза, но он крепко зажмурился. Нет, он оплачет своего отца позже. Если отступник сказал правду, то...
– Как твое имя?
– Я известен всем как Песня Бури, Вождь.
Вождь. Да, теперь он стал вождем клана Кровавых Копыт....
– Я останусь и буду сражаться, – заявил Бейн. – Я не убегу от опасности. Я не покину жителей деревни, которая носит имя моей семьи.
– Их больше, – сказал Песня Бури, – и не бросайся своей жизнью в битве – не такова ее судьба. Ты последний из рода Кровавого Копыта, и только ты должен возглавить свое племя и свой народ. Ради всех тауренов ты должен спастись и вернуть то, что было украдено у тебя. Или ты решил, что атака на деревню Кровавого Копыта – единственная атака этой ночью?
Бейн продолжал слушать Песню Бури, и его глаза все больше наполнялись ужасом.
– Прямо сейчас в Громовом Утесе творится самая настоящая резня! К тому времени как солнце поднимется из‑за горизонта и осветит кровавое месиво этой проклятой ночи, Магата получит всю власть над тауренами. Ты должен выжить. Ты не смеешь умереть просто так, ради мести за своего отца! Идем же, прошу!
Бейн сердито фыркнул, схватив Песнь Бури за кожаную жилетку, но затем опустил его. Шаман был прав.
– Это может быть уловкой, западней! – возразил один из Храбрецов. – Он может завести вас прямо в засаду!
Бейн печально покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Здесь нет лжи. Я чую это. Шаман говорит правду, – он разжал кулак, в котором до сих пор сжимал осколок рунического копья, секунду посмотрел на него, и затем аккуратно убрал его в мешок. – Мой отец убит, но я должен пережить эту ночь, чтобы позаботиться о народе тауренов, как этого хотел бы мой отец. Песня Бури из Зловещего Тотема, ты рискуешь многим, прибыв сюда, чтобы предупредить меня. Что ж, я тоже рискну и доверюсь тебе. Но знай же – если предашь, то умрешь в тот же миг.
– Я прекрасно понимаю это, – согласился Песня Бури. – Я один, вас много. А теперь... Зловещие Тотемы окружили нас с трех сторон, но, как я думаю, есть способ прорваться. Следуйте за мной.
***
Зловещие Тотемы атаковали деревню. Но они встретили не спокойно спящих тауренов, а воинов, полностью при оружии и готовых к их нападению. Таракор был не особо удивлен; он предположил, что Песню Бури схватили, и у Бейн была возможность подготовиться к нападению. Однако они были Зловещим Тотемом, а значит, сражались до конца.
Многие пали от топора Таракора, и все же он не увидел его – Бейна Кровавого Копыта. Каждый находящийся здесь Зловещий Тотем знал, что убийство Бейна было их единственной целью, а поскольку Бейн так и не появлялся, Таракор начал паниковать.
Этому было лишь одно объяснение.
– Зловещие Тотемы! – заорал он, взмахнув своим топором над телом друида, которого разрубил почти напополам, когда тот пытался обернуться в большого кота. – Нас предали! Бейн сбежал! Найдите его! Найдите!