Тралл даже не удивился. По той же причине ему не могли помочь и другие Ярости: Азерот не был их миром, и они не знали его.
Внезапно в голове у него промелькнула мысль.
Гордауг, между Азеротом и тем, что осталось от Дренора, есть портал. Когда‑то он был закрыт, чтобы разрушение Дренора не проникло в мой мир. Теперь болезнь моего мира может заразить ваш мир, если я не остановлю ее. Неужто вы ничем не можете мне помочь? Помогая мне, вы защитите и Запределье.
Гордауг слышит, что ты говоришь. Гордауг понимает это. И все же Гордауг вновь говорит ‑ Гордауг знает лишь этот мир.
Великое существо стало на колени, зачерпнуло рукой землю и сунуло ее прямо себе в рот перед пораженным Траллом.
Я пробую землю. Я могу сказать, где была эта земля, каковы ее тайны.
Тралл вздрогнул, ибо его осенило. Неужели все настолько просто?
Он всегда носил с собой вещи для ритуального круга ‑ перо, символизирующее Воздух, чашу для Воды, кремень и трут для Огня...
...и небольшой камень для Земли. Все внутри него перемешалось ‑ страх и надежда. Он тут же начал обыскивать свою сумку ‑ и вот его рука сжимала булыжник.
Он был частью стихии Азерота, в то время как другие вещи ‑ кремень и трут, чаша, перо ‑ были всего лишь их символами.
Гордауг... вот камень из моего мира. Если ты можешь хоть что‑то выяснить у него, прошу, сделай это для меня.
Гордауг посмотрел ‑ камень был маленьким. Он склонился, протянув свою гигантскую раскрытую ладонь, и Тралл бросил в нее камень.
Здесь мало что жевать Гордаугу, ‑ проворчал он. ‑ Но Гордауг попробует. Гордауг желает помочь.
Камень был всего лишь крошечной песчинкой на руке Ярости. Тралл наблюдал, как он исчез в огромной глотке. Тралл оглянулся и посмотрел на Аггру, та лишь развела руками и пожала плечами. Она была в том же недоумении, что и он.
Внезапно Гордауг заревел.
‑ Не путь земли. Неправильно. Сердитый, испуганный камень. Что‑то сделало его таким!
Тралл затаил дыхание.
Что‑то было когда‑то правильным, но теперь уже нет. Жило когда‑то в мире, но теперь стало исковерканным и темным. Было когда‑то ранено, но теперь излечено ‑ и исцеление тоже неправильное. Оно злое. Оно хочет причинять другим страдания. И для этого оно ранит землю. Его необходимо остановить!
Он топнул ногой, и земля задрожала.
И это... нечто, ‑ подумал Тралл. ‑ Оно находится в Азероте?
Камень боится его прихода. Оно не там, пока что. Но камень боится. Бедный камень, ‑ он протянул руку и указал пальцем на Тралла. ‑ Ты слышишь крики испуганного камня. Всех стихий. Все эти землетрясения, гигантские волны, пожары ‑ это стихии, кричащие тебе, что им страшно. Ты не должен допустить, чтобы им причинили боль... или даже убили!
‑ Но как я это сделаю? Пожалуйста, скажи мне!
‑ Гордауг не знает, ‑ покачал он головой. ‑ Возможно, другой шаман, который тоже слышит испуганный камень, может знать. Но я скажу тебе следующее. Я знаю этот страх. Тот же страх я чувствовал в земле перед тем, как этот мир был разорван на части. Страх быть сломанным. Быть разрушенным.
Гордауг повернулся и пошел дальше. Пораженный Тралл продолжал стоять.
‑ Он съел камень, который ты ему дал, ‑ сказала Аггра, приблизившись к Траллу. ‑ Он смог тебе чем‑то помочь?
‑ Да, ‑ ответил ей Тралл, почти шепотом. Он откашлялся, покачал головой. ‑ Он сказал, что камень боится. Все стихии боятся. Они знают, что грядет нечто ужасное. Нечто, что было однажды хорошим и в гармонии с миром, но теперь стало испорченным. Ему была причинена боль, и теперь оно горит желанием причинить боль остальным.
Он обернулся к ней.
‑ И еще кое‑что. Я должен вернуться в Азерот. Не думаю, что стихии стали бы помогать мне, если бы я был не в силах что‑то изменить. Я должен попытаться выяснить, чем же они так напуганы... и сделать все, что в моих силах, чтобы остановить это. Ибо камень чувствовал тот же самый страх, что испытывал Дренор перед...
‑ ...перед его расколом, ‑ закончила фразу Аггра, широко раскрыв от ужаса глаза. ‑ Да, Го'эль. Да! Мы не должны допустить, чтобы подобный катаклизм повторился!
***
Как только спали жажда крови и триумф от победы над Кэрном ‑ самим Кэрном Кровавым Копытом, легендой, одной из ключевых фигур в истории Орды на Азероте ‑ то Гаррош с удивлением понял, что его одолевают противоречивые чувства.
Кэрн сам бросил ему вызов. И Гаррош до сих пор не понимал, почему. Кэрн швырял ему в лицо обвинения ‑ что‑то о нападении на друидов в каком‑то местечке. Гаррош понятия не имел, о чем говорил таурен, но как только ему было нанесено оскорбление и Кэрн вызвал его на бой, пути назад уже не было. Ни для кого из них. Старый бык дрался хорошо. Гаррош никому не признался бы, но он по‑настоящему боялся не пережить этот поединок. Но ему удалось. Да, теперь на руках Гарроша была кровь вождя тауренов, но он не ощущал ни капли вины. Это была честная битва, где оба соперника понимали, что на кону стояла честь и потому в живых останется лишь один.
И все же... хотя Гаррош не чувствовал вины, он не мог отделаться от сожаления. Он не испытывал неприязни к Кэрну, хотя они и неоднократно не сходились во взглядах, что же лучше для Орды. Позор, но Кэрн из‑за своих закостенелых убеждений не мог принять необходимые перемены.
Дикое празднование поддерживавших Гарроша утихло, и когда ночь начала сменяться рассветом, ноги Гарроша сами повели его обратно на арену. Тело Кэрна унесли сразу же после схватки, куда ‑ он не знал. Он был не в курсе, что таурены делают со своими мертвецами. Хоронят, сжигают?
На полу арены все еще оставалась кровь. Гаррош подумал, что надо бы кому‑то ее смыть. Завтра он проследит за этим. А пока его беспокоило то, что он до сих пор не очистил от крови свое оружие, Клиновопль. Он вспомнил об этом... но не мог вспомнить, где его оружие... Он начал озираться по сторонам, волнуясь все больше и больше, ибо не мог найти свой топор.
‑ Ищете Клиновопль? ‑ голос застал Гарроша врасплох, словно гром. Он развернулся и увидел одного из кор'кроновцев, с поклоном протягивающего его драгоценный топор. ‑ Мы забрали и сохранили его в безопасном месте, покуда он вам не понадобится.
‑ Благодарю, ‑ сказал Гаррош. Ему было немного не по себе от постоянного, и что хуже – почти неприметного ‑ присутствия элитных телохранителей. Но он должен был признать, что в подобные моменты они были очень даже кстати. Он был сердит на себя, ибо так увлекся, что забыл про свой Клиновопль. Впредь этого никогда не случится. Он отозвал телохранителя, и кор'кроновец с поклоном растворился в тени, оставив Гарроша наедине с топором, которым когда‑то владел его отец.
Гаррош продолжал рассматривать свой топор и кровь на арене, где пал Кэрн, как вдруг сзади него послышался голос. Орка, но не его телохранителя.
‑ Это огромная потеря для Орды, и я знаю ‑ ты согласен с этим.
Гаррош развернулся и увидел Эйтригга, сидевшего на трибуне. Что этот старый орк делал здесь? Он не мог вспомнить, видел ли он Эйтригга во время схватки, но он, конечно же, там был. Гаррош обнаружил, что не так уж много помнит о самой драке; неудивительно, что он не обратил внимания на зрителей. Он был в то время, так сказать, немного занят.
Он хотел бы поспорить со стариком, поставив его на место, но почему‑то почувствовал себя устало.
‑ Я знаю. Но у меня не было выбора. Он сам бросил мне вызов.
‑ Многие видели, как это было. Я это и не обсуждаю. Но неужели ты не заметил, как быстро он упал?
Непонятная тревога охватила Гарроша.
‑ Я многого не помню. Все произошло... быстро, я не отдавал себе отчета.
Эйтригг кивнул. Он медленно встал ‑ Гаррош знал, что у старика болят суставы ‑ и спустился на арену. Вступив на нее, он продолжил.
‑ Как это было? Сколько ударов ты пропустил? Сколько их нанес тебе Кэрн? Много. А сам он пал лишь от одного удара.