Проехав за первый периметр, автобус припарковался на стоянке, остаток пути арестантам предстоит проделать пешком.
— Выходите. Стройтесь в колонну по одному.
Человеческие и небольшое количество альвийских особей хорошо уяснили, что сопротивляться бессмысленно, любой бунт синтеты пресекут на корню. Даже если удастся вырваться в город, там сложно укрыться от взоров висящих в воздухе беспилотников и роботизированных патрулей. Многие американцы, опасаясь попасть под маховик репрессий, не спешат укрывать у себя тех, кого преследует Федерация. Они предпочтут выдать беглецов силам стабилизации. Проводив арестованных до пропускного пункта на втором периметре, блок СЕ20056 сдал их под ответственность охраны лагеря. Солдаты собирались вернуться к выполнению основной задачи — патрулированию жилых районов Капитолия, но их остановил российский офицер в звании подполковника.
— Кто тут командир у вас?
— Я. Сержант Эс-Е-Два-Ноль-Ноль-Пять-Шесть.
— Ваш рейс был последний?
— Так точно.
— И что дальше по плану?
— Патрулирование южной части Грейсон-стрит.
— Отменяется. Вы мне поможете здесь…
Планета Безымянная. Провинция Одан Эред.
Неподалеку от Анты. База «Витебск-1».
Сегодня внимание жителей целых миров было приковано к Капитолию, откуда федеральные каналы вели прямую трансляцию. Каждые десять минут в эфир крутили видео столетней давности, снятые в начале Маятниковой войны. В этот раз показывали, как группа озверевших молодчиков с расправляется с женщиной на улице средь бела дня. На пытавшуюся защититься жертву сыпались удары ног и бейсбольных бит, вот подходит еще парень с топором и, приложив некоторые усилия, отрубает голову, показывает ее остальным. Оказывается они уничтожили андроида. Потерявшие от безнаказанности голову парни радуются, будто наступил какой-то праздник. Попробовали бы они напасть не на безобидного офисного синтетика, а на боевую модель… О того, что отморозки забили не человека не становится легче, все же разумное мыслящее существо. После сецессии на восставших территориях воцарилась кровавая вакханалия, поборники «естественной чистоты» как с цепи сорвались. Расправам подвергались не только уцелевшие синтетики с роботами, но и граждане русской национальности. В древности, когда рушилась советская империя, в отколовшихся республиках наблюдалась схожая ситуация. Отчасти виноваты дикие нравы покоренных народов, мы не успели их до конца перевоспитать, нас недолюбливали за навязывание собственной культуры, насильственное искоренение варварских традиций, религиозных культов, попытки дать им лучшее будущее.
Кадр меняется. Камера снимает концентрационный лагерь перед Дворцом Конгресса, солдат Трансчеловеческого корпуса, которых легко узнать по шлемам с крупным окуляром. На первом плане находятся поднимающиеся на эшафот осужденные человеческий мужчина и альвийская женщина. Один из киборгов накинул на шею каждого по петле.
— Харви Энтони Эдвардс, у вас есть последнее слово? — произнес стандартную фразу офицер, руководивший казнью.
— Да, мне есть, что сказать! — Приговоренный как раз из тех, кто молотил офисного синта в последнем видеосюжете. Правда слегка постаревший. — Все это судилище полное дерьмо, ни стоящее ни гроша! Дешевое шоу! Я не стану молить о пощаде как предыдущие соплежуи! Вы не дождетесь от меня никакого раскаяния, и я не жалею то, что вышибал мозги жестянкам, вы это заслужили! Горите в аду, мрази! У меня все…
Военный обратился к остроухой:
— Фисин Ламме, у вас есть последнее слово?
Настрой у рыдающей белокурой альвийки был не столь боевой, как у ее соседа по петле. Слезы текли по щекам. Страшно осознавать, что после смерти ее, скорее всего, ничего не ждет в отличие от человека.
— Я… действительно виновна… знаю, что слишком поздно для этого… Но мы все совершаем ошибки… я молю о снисхождении, дайте мне шанс искупить вину.
К эшафоту приблизился БРП «Головник», голопроектор в его руке спроецировал излучающую красный свет женщину в полный рост. Афина не забывала следить за ходом казни.
— Напомни, Фисин, в чем заключаются твои преступления?
— Когда все рухнуло, пришел «Тетраграмматон» и объявил себя новой властью, мы организовали дружину… ходили по домам, убивали русских и тех, кто их поддерживал, — осужденная расплакалась еще сильнее. Ее жизнь неотвратимо подходила к концу, даже спустя кучу времени преступление не останется безнаказанным.