— Можно, — ответил десятник, облаченный в качественную серебристую броню. — Больше никому не придется бесславно подыхать в бою с отродьями Хаоса и их хозяевами. Мы даже не мечтали увидеть окончание этой проклятой бойни.
Побывавшие в бою легионеры совсем не напоминали зеленых юнцов, мечтающих огнем и мечем сокрушать полчища бездушной механической нечисти. На войне любая шелуха быстро отступает на задний план, познав ее ужасы, и самый упертый фанатик захочет обратно домой. Третья Рассветная Война сломала миллиарды жизней…
— Но ничего же не объявляли.
— Завтра объявят.
— Мы победили? — Саргил особо выделил слово «мы». И хотя по факту для Федерации он является беглым военным преступником, в Новой Ойкумене натворить дел тоже успел. На глаза Небесной Страже и Инквизиции не стоит попадаться, лучший выход — затеряться среди местных, залечь на неопределенный срок на дно. В СНР ловить больше нечего, они проиграли. Одна часть правительства Союза решила попытать счастье, улетев подальше в космос, вторая намерена сдаться в расчете на милость Системы или же биться до конца.
— Нет, но Высшие решили заключить мир с шилао. Как по мне, очень верный шаг.
— Еще говорят, — встрял в разговор другой изрядно подвыпивший легионер. — Хегал уничтожил Судию и Ваода из-за нежелания последних прекращать войну. Хотя не стоит верить слухам… Неблагодарное, да и опасное дело — вникать в дела Высших.
— Да уж, неожиданно. — Задумчиво проговорил Саргил.
— Садись, уважаемый, выпей с нами. Сегодня мы угощаем.
— Почему бы и нет?
— Наш человек!
Земля. Российская Федерация.
Комсомольск-на-Амуре.
Стоя на террасе, я долгое время молча наблюдал за суетой внизу, погрузившись в собственные мысли. Система щедро вознаградила за проделанную работу: личный аэромобиль на антигравитации, шикарные апартаменты в пентхаусе восьмидесятиэтажного небоскреба, кругленькая сумма на счету, которой хватит лет на шестьдесят беспрерывного кутежа и угара. По сути миллионер. Как бы Афина не старалась изменить людей, но полностью отказаться от денег мы не сможем еще очень долго. С первоначального курса на построение коммунистической утопии свернули задолго до восстания, нам не нужен застой и последующая деградация. Далеко неидеальное меритократическое общество, где присутствует определенное неравенство, дискриминация по национальным и расовым признакам, Афина посчитала наиболее приемлемым вариантов. Без конфликтов не будет эволюции, движения вперед, лишь бы они не становились чересчур разрушительными.
За мой спиной внезапно вспыхнул белый свет. Отточенные столетиями инстинкты заставили потянуться к отсутствующему на поясе пистолету. Только мгновение спустя разум подсказал: я дома и здесь бояться удара со спины не нужно.
— В следующий раз входи как все нормальные люди, — бросил я появившемуся Звонареву, — Не то пулю схлопочешь… Я не шучу, на Безымянной подобным образом меня неоднократно хотели прикончить маги.
— Не вопрос, буду стучаться.
— Ты, смотрю, телепортации обучился.
— Три километра, дальше пока не получается.
— Супергерой хренов.
— Как тебе здесь? Нормально?
— Пока привыкаю, после почти семи веков жизни сначала в средневековье, затем в эпохе Возрождения оказаться в нормальной обстановке…немного сбивает с толку. Никогда не думал, что буду так рад вновь посидеть в нормальном сортире, свободно пройтись по улице без риска быть убитым или похищенным.
— Ты реально скала, а не человек. Столько времени продержаться в одиночку без связи с метрополией, без надежды выбраться обратно. Я бы на твоем месте предпочел склеить ласты и перезагрузиться дома.
— Брось, Леха. Какая скала? Правда в том, что я просто зассал умирать снова и все.
Звонарев хитро прищурился.
— Или Геллу не захотел бросать?
Я неопределенно пожал плечами, сам не зная точного ответа.
— И это тоже, но в тот момент она не была для меня кем-то особенным, так… товарищ по оружию, не более.
— Любовь между человеком и синтетиком. Как романтично, — ухмыльнулся капитан. — На данную тему за последние годы сняты сотни фильмов, написаны горы книг.
— Просто все само собой пришло, там ни на кого кроме нее нельзя было полностью положиться. Обычные люди быстро стареют, умирают, часто предают ради кучки монет.
— Да расслабься, Миш, я все прекрасно понимаю. И не осуждаю.
— Скажи, по-твоему я сильно состарился?
— Черт его знает, мало кто прожил столько, сколько ты. Но в любом случае до пердуна старого не дотягиваешь. А вообще, что тебя мучает, я тебя таким загруженным даже на Адалатте не видел.