Душевное спокойствие и равновесие в пятницу было только у Керима Алиевича. Казалось, что сложнейшая работа учителем его совсем не напрягает. Он был будто создан для этой работы. Хорошо поставленная выразительная речь и красивый, но тягучий голос создавали мощнейшую харизму. С таким развитым ораторским искусством этот человек должен был быть политиком или революционером. Керим Алиевич разбирался во всём и в разговоре мог поддержать любую тему. Ему нравилось общаться с детьми и передавать им знания.
Среди всех школьников раздражал Керим Алиевич только Хвостикова, который наконец вышел в школу, после долгого больничного. Сломать ногу в двух местах, это ещё нужно было умудриться. Но Семён смог! Он поскользнулся на гимнастическом козле. Не удачно приземлившись в первый раз, он решил, что ему мало. Он снова забрался на снаряд и снова поскользнулся. Последствия такой скользоты на протяжении полу года изучали всем хирургическим отделением.
«Ну только посмотрите, мастер на все руки, чего он вам всем так нравится? Он врёт в неокрепшие умы. Мастер на язык» – бурчал Хвостиков. Однажды он решил подловить Керима Алиевича на лжи и подготовил вопрос, на который преподаватель по мнению Хвостикова не должен был ответить. Но Керим Алиевич оказался не так прост. Преподаватель без всяких смущений ответил на вопросы, после чего, начал рассказывать тему урока. На доске он рисовал схематичный чертёж взаимодействия социальных групп.
Хвостиков поняв, что ему не удалось подловить учителя покраснел, надулся и уставился в окно.
Керим Алиевич строил урок таким образом, чтобы успеть поговорить и донести заготовленный материал. Он ставил вопрос и требовал, чтобы ученики сами рассуждали, пока не придут к правильному ответу. Лишь иногда он задавал наводящий вопрос, когда чувствовал, что логическая цепочка детей уходит в сторону заблуждений.
Этот урок обществознания не отличался от прочих. Керим Алиевич был в отличном настроении. Урок подошёл к концу, но звонок ещё не прозвенел. Хвостиков поднял руку.
– Спрашивай, Хвостиков. – уткнувшись в журнал сказал преподаватель.
– Как по-французски будет сковородка? – серьёзно спросил Хвостиков.
– Рoêle. – ответил Керим Алиевич, не отрываясь от журнала.
Хвостиков посмотрел на заготовленный ответ, который он выписал к себе в блокнот. Кирилл не видел, что там написано, но видел, как Хвостиков сломал карандаш, находившийся у него в руке, и недовольно захлопнул блокнот.
Стоило только прозвенеть звонку, как Кирилл вскочил и первый выскочил из класса. Он едва не снёс Татьяну Карловну, которая хотела поймать свой класс перед уходом и дать очередное напутствие на выходные.
– Куда торопишься? А ну ка тормози. – воскликнула преподаватель.
Они вернулись в класс, Керим Алиевич встал в присутствии коллеги старшего возраста. Татьяна Карловна сурово посмотрела на класс. Так смотреть может только учитель, проработавший в школе тридцать лет. Она не смотрела на кого-то конкретного, но умудрилась заглянуть в глаза каждому. Даже Керим Алиевич немного поморщился, хоть она на него не смотрела. Позже, исходя из рассказов Хвостикова и Суворова, они были уверены, что преподаватель заглянула им прямо в душу.
– Вы меня поняли! – утвердительно сказала Татьяна Карповна и сделала свой фирменный жест. Жест заключался в том, что она грозила указательным классом, но грозила не обычно. Она несколько раз ударила указательным пальцем по столу. – Хвостиков, никакой гимнастики без тренера.
Татьяна Карловна ещё раз бросила свой взгляд, развернулась и ушла. Выдохнули все, даже Керим Алиевич, он провёл ладонью по лысине и многозначительно посмотрел в окно, где ветер недовольно раскачивал берёзы, посаженные пионерами много лет назад. По его виду казалось, что он бы составил компанию трудовику, после пережитого за эти секунды сурового взгляда Татьяны Карловны.
Кирилл, Суворов и Хвостиков вместе вышли из школы. Друзья обсуждали, чем займутся вечером, но Кирилл их не слушал. В его голове было лишь одно. Он рвался в поместье, где Волослав его научит чему-то новому. Почти месяц перед занятием он заставлял рисовать одну и ту же безобидную руну. Волослав всё это время сидел и внимательно наблюдал, как Кирилл её наносит. Самое странное было в том, что он запрещал упрощать нанесение. Кирилл стоя водил пальцем по воздуху и раз за разом вычерчивал одно и то же. Школьник надеялся, что сегодня всё будет иначе.
– Кирилл, так ты с нами? – спросил Хвостиков.
– Что с вами? – не понял Кирилл.