— О, хорошо, спасибо, что дала мне знать. — Я делаю паузу. — Я знаю, что задаю много глупых вопросов.
— Твоя память повреждена. Так говорит доктор Грей.
— Это так, но… — Я оглядываюсь вокруг, как будто убеждаясь, что мы одни. — Я боюсь дать ему понять, как сильно это повлияло. Понимаю, что кажусь сама не своя, и это потому, что я едва помню себя, но боюсь, что если хозяин узнает, он отошлет меня прочь.
Она хмурится.
— Доктор Грей бы этого не сделал. Он может попытаться изучить твой недуг, но если это станет чрезмерным, миссис Баллантайн остановит его.
— Возможно, но я все еще беспокоюсь. Поэтому ценю, что ты отвечаешь на мои вопросы, и прошу прощения, если я не похожа на того человека, которого ты знала.
Её взгляд остается настороженным, но она просто кивает в ответ.
Когда я встаю, чтобы уйти Алиса вздыхает. — Ты не должна ложиться спать голодной. В моей комнате есть печенье. Если доктор Грей оставляет его недоеденным, я забираю их себе, потому что миссис Уоллес все равно выбросит все в мусор. Ты можешь перекусить тем, что осталось сегодня.
— Только если одно. Спасибо тебе.
Алиса помогает мне с чаем и дает мне два печенья, которые остались после доктора Грея сегодня днем. Я еще раз благодарю ее и спрашиваю, как прошел ее день. Вопрос явно удивляет ее. Потому что все ее дни похожи на предыдущие? Или потому что Катриона никогда не задавала ей таких вопросов? Вероятно, последнее, но я ничего не могу поделать с ее недоверием сейчас.
Но что будет, когда она вернется? Потому что Катриона рано или поздно вернется. Я не могу рассматривать какие-либо другие варианты.
Но поскольку я все еще здесь, то у меня будет время научить Алису справляться с человеком, телом, которого я на данный момент обладаю и постараюсь не думать о том, что произойдет после.
Когда я вхожу в свою комнату, первое, что я вижу, это книга на моем комоде. Книга для коронеров автора Сонг Ци, в переводе У.А. Харланда. Я открываю ее и улыбаюсь впервые за несколько часов. Это книга китайского автора тринадцатого века по криминалистике, о которой упоминал Грей. Под ней сложенная записка. Я разворачиваю ее, чтобы увидеть каллиграфический почерк. Странно, когда личные привычки человека похожи на беспорядок, но почерк этого не отображает.
Катриона,
Это та книга, о которой я говорил, на случай, если ты захочешь ее прочесть. Пожалуйста, не чувствуй себя обязанной сделать это. На самом деле, я был бы разочарован, обнаружив, что ты заставила себя прочесть ее, вместо того чтобы признать, что тебе совершенно не интересно.
Его подпись неразборчива и это больше похоже на почерк настоящего доктора, что заставляет меня снова улыбнуться.
Хочу ли я прочитать эту книгу? Да, чёрт возьми. Я никогда даже не могла мечтать об этом, и мое сердце немного подпрыгивает от радости, когда я иду к кровати со своим печеньем и книгой. Я тянусь к своему мобильному телефону, чтобы использовать фонарик и…
Я смотрю на эту треклятую масляную лампу и устанавливаю ее рядом с кроватью. Когда я открываю книгу, я думаю, что мне нужно настроить пламя, чтобы не щуриться. Я вспоминаю, как однажды в поездке, на машине с другом, я пыталась читать в дороге, лишь в свете уличных фонарей. Меня предупреждали, что я испорчу зрение, читая в темноте. Я не уверена, что это произошло именно тогда, но я ношу линзы.
Нет, я носила линзы.
Я даже не осознавала, что больше не ношу их. Я смотрю через всю комнату, а затем вниз на книгу. Я вижу все прекрасно. Хвала Богу за эти маленькие милости — я думаю, что в этом мире, если горничная не наполовину слепа, она вряд ли получит очки.
Я устраиваюсь на кровати и открываю книгу на первой странице. Тут подпись.
Моему дорогому гениальному сыну,
Я нашла это в магазинчике, Дункан, и решила, что тебе должно это понравиться. Пожалуйста, не позволяй читать это своей сестре. Ты ведь знаешь, что потом ей будут сниться кошмары.
С любовью,
Мама
Теплота этих слов овевает меня. Когда я улыбаюсь, мои глаза наполняются слезами. Я не знаю эту женщину — я предполагаю, что она умерла, но ее слова, воскрешают в памяти воспоминания о собственной матери.
После окончания университета, я слышала, как другие говорят о том как будет разочарована моя мать, когда узнает, что не иду в юридическую школу. Какой позор! Какое разочарование! Я не обижалась на их слова. Я смеялась над ними, ведь знала свою маму, которая никогда ни к чему меня не принуждала, никогда не пыталась реализовать свои амбиции на мне. Так же как и мой отец, когда узнал, что я хочу изучать криминологию и социологию.