буду ходить вокруг да около. Билет тяжёлый, рука у моего отца тоже тяжёлая. А вы же знаете кто мой отец. Проблемы лишние не нужны ни мне, ни вам. Поэтому мне нужно пять. Я думаю, что это не сильно сложно для вас, в этой ситуации. Поставьте пятёрку, да и дело с концом. На протяжении этого короткого монолога, профессор Филиппов сидел, глядя Илье прямо в глаза и на лице профессора не дрогнул ни единый мускул. Выслушав студента, он ещё несколько секунд просидел в неподвижности. Потом поинтересовался, своим, казалось, поблёкшим, голосом: - Так что же, по билету вы отвечать не будете? - А что отвечать... Платон, он и в Африке Платон. Диалектику изобрёл. Ещё что-то там. К нашему разговору он отношения не имеет. Пятёрку ставьте, и я пойду себе. - Понятно... Ну как скажете, молодой человек... Знаем мы вашего отца, наслышаны... - протянул профессор, после чего поставил отметку в ведомости и расписался, а потом сделал запись в зачётной книжке, и тут же её закрыл, не дав Илье даже заглянуть туда. Отложив ручку, он снова уставился Илье прямо в глаза. Потом он улыбнулся, самыми уголками губ и произнёс: - Что же, если вы не рассказываете о Платоне, тогда, с вашего позволения, о нем немного расскажу я. Ещё раз. На лекциях я уже говорил изрядно, но для вас сделаю персональное выступление. Не беспокойтесь, это не долго. В "Тимее" и "Критии", это, да будет вам известно, Платоновские диалоги, есть упоминание об Атлантиде. Вам известно, что такое Атлантида? А впрочем, не трудитесь отвечать. Так вот, вышеупомянутую Атлантиду, населяли атланты. Данные атланты были носителями божественной природы. И пока в них была божественная природа, по словам Платона, пока они и ставили превыше всего добродетель, пренебрегая богатством и остальными человеческими искусами. Но человеческая природа в атлантах смешалась со временем с божественной, и победила божественную. Атланты погрязли в гордыне, роскоши, тщеславии и алчности. И возмущённый этим зрелищем Зевс, верховных бог в греческой мифологии, вздумал погубить атлантов. На этом повествование диалога обрывается. Но судя по тому, что Атлантиды мы в современном нам мире не наблюдаем, Зевсу все удалось. - Кому удалось, богу этому? - поинтересовался Илья, не понимая, к чему профессор все это ему рассказывает. - Да, богу - ответил профессор. - Так бога нет и... - стал спорить Илья, однако профессор не дал ему договорить, мотнув головой из стороны в сторону и перебив его фразу повышенным голосом - Молодой человек, Илья свет Иванович, мы с вами в теологические диспуты вступать не будем! Пусть там вы больше, по видимому подкованы, чем в вопросах философии! - и спустя пару секунд Савелий Аристархович продолжил уже более спокойным тоном - вопрос не в том, есть бог или нет, был Зевс или не было оного. Вопрос в том, что атланты, будь они даже сто раз мифическими персонажами... Так вот, атланты, существовали только лишь до тех пор, пока не погрязли в гордыне и тщеславии. А потом их не стало. Подумайте об этом на досуге. Свободного от учёбы времени у вас будет достаточно. С этими словами профессор отдал Илье зачётку, быстро собрал свои бумаги, остатки билетов, по которым никто не отвечал и которые до сих пор лежали с краю его стола, поднялся и вышел из аудитории. А Илья сидел на стуле, пытаясь переварить полученную информацию. Потом он открыл зачётку на странице текущей сессии и с ужасом и удивлением воззрился на отметку "неуд" и скромную подпись профессора. В голове начало мутиться."Да как он мог... Неужели он не понимает..." Тут же накатила предательская слабость. Илья чувствовал, что вот прямо сейчас он даже не сможет подняться из за стола, ноги не удержат. А профессор тем временем шёл по коридору университетского корпуса и думал о том, что все возвращается на круги своя, что идея построения социализма в отдельно взятой стране, как не крути, а провалилась, и только вопрос времени, когда таких сыночков зам министров и прочих представителей номенклатуры станет так много, что они полностью заменят собой все руководство страны. Как не крути, а прав был Булгаков, в своём "Собачьем сердце", разруха она не в клозетах, разруха она в головах. Булгакова, ему по большому секрету, буквально как полгода назад дал почитать его хороший товарищ, профессор Иващенко. Написанная ещё в двадцатых книга, изданная самиздатовским способом, на поганой серой бумаге, несла в себе ту идею, которая стала видна Савелию Аристарховичу только последние пару лет. И от картинки, которая проплывала перед открывшимися глазами было грустно и тоскливо. Следующие полгода профессора Филиппова будут давить со всех сторон, и из деканата, и из профкома, убеждая поставить на пересдаче Овчинникову-младшему хотя бы тройку. Но Филиппов будет непреклонен. В конце концов, через год, его уйдут из университета, когда заместитель министра транспортного строительства СССР лично попросит ректора, что-то сделать с зарвавшимся профессором. Плюнув на все, этот образованнейший человек уедет в Красноярск, а оттуда дальше в тайгу, под Кежму, к своим родственникам, где и проживёт ещё более тридцати лет, чудом избежав всемирной мясорубки. А Илья Иванович Овчинников, будет отчислен из университета, и попадёт в осенне-зимний набор 1961 года в Советскую Армию. 28 октября 1962 года, находясь в охранении на территории 181 ракетного полка на Кубе, Илья станет одной из первых жертв Третьей мировой войны, в тот момент, когда в шесть ноль одну, авиация США подвергнет мощной бомбардировке стартовые площадки советских ракет. Мир уже никогда не будет таким, каким был прежде. Вот такая вот философия.