По идее СОЗ должны были бороться с ними, но получалось пока не очень. И как в каком-нибудь шестнадцатом или семнадцатом веке эта кривая дорожка ведущая к большим деньгам, манила очень многих.
Мадлен получив расчет в Легионе, улетела на Пост Кеннеди, потом немного помоталась по другим лунным городкам, пока, наконец, в Либерти, она смогла познакомиться с вербовщиком от Клана Томсена. Датчане были люди без предрассудков, брали всех подряд. Правда и снисхождения к новичкам не было никакого. Минимальная доля при дележе добычи, своё снаряжение. И первая линия при абордаже. А что такое первая линия, Мэд узнала очень и очень скоро.
Экипажи судов корпораций и частных торговых компаний, не говоря уже о военных кораблях, с начала пятидесятых уже были повально вооружены. Особо упоротые минировали свои суда, как грузовые трюмы, так и рубки. Японцы, те так все, как один в камикадзе готовы были, хлебом не корми, дай взорвать себя вместе с нападающими. Поэтому с ними связываться бывало себе дороже. Но и все остальные тоже делали выводы. Давно уже прошли те благословенные времена тридцатых-сороковых годов, когда торговца можно было брать считай с голыми руками.
Поэтому выживаемость у первой линии десанта была на уровне, дай Б-г, двадцати-тридцати процентов, после первого же боя. Но вот тех, кто пережил три схватки, тех уже принимали в клан безо всяких оговорок.
Хотя свой первый абордаж Мэд запомнила на всю жизнь. И регулярно видела во сне эпизод, когда фигуры её товарищей, справа и слева, взрываются фонтанами красных ошметков, после попадания очередей из игольника, а она, вся такая беззащитная, висит посреди рубки транспортника, в зоне нулевой гравитации, одна, в легком скафандре. И орет, орет, орет...
В клане Томсена Мадлен провела три года, намотав по системе более 170 А.Е.. Провела 17 абордажей, ходила на ОБК бразильской постройки "Вайт сокс" сержантом абордажной команды. Потом перешла на носитель "Гроза Барлога", который дестроеры Томсена соорудили из рудовоза-десятитисячника, где заняла место пилота лёгкого истребителя, класса "Горбун Т-4м". Вот тут и пригодились навыки пилота.
Истребитель был далеко не самый лучший, движок был слабый и прожорливый, и вдобавок уже почти полностью выработавший свой ресурс. Но это было уже что-то. На "Горбуне" Мэд успела совершить целых четыре боевых вылета, прежде чем ей пришлось в спешном порядке покидать клан Томсена и искать себе новое пристанище. Очень уж не вовремя она прирезала звеньевого, который зажал её в темном углу ангара носителя и начал стаскивать лямки её комбеза.
Звеньевой был в принципе не такой уж и отвратительный мужик, и в некое другое время все бы у него получилось, причем по обоюдному согласию. Но в тот злополучный момент Мадлен была сильно под кайфом.
Три дозы "Ангельской пыли", это был перебор в любом случае. Так что она не сильно отдавала себе в том, что происходит, а когда пришла в себя, то было уже поздно. Горло неудавшегося плейбоя было перерезано её боевым ножом, сам нож торчал из груди уже остывшего трупа, а себя Мэд обнаружила подле, сидя на пятой точке, и сжимая в руке два обрезанных уха звеньевого.
Мадлен сначала стошнило, а потом пришлось активно попотеть, подтирая кровь и блевотину на палубе, втаскивая труп в ящик для чехлов, ища новую одежду, или хотя бы во что завернуться, и все это поминутно озираясь, не появится ли кто в ангаре ненароком. Но все удалось. Благо, по корабельному расписанию была ночная смена, большая часть команды находилась на отдыхе.
Ещё большее благо, что спустя 4 часа "Гроза Барлога" пристыковался к нейтральной станции "Фар Эвей-2". И Мэд, прихватив с собой, всю заработанную за три года наличность, предварительно надев на себя два комбеза под скафандр, удалось налегке улизнуть. Далее удалось затеряться на пару дней, в одном из притонов станции. А там, узнав от местных, что носитель клана Томсена уже отчалил, вынырнуть на поверхность и спустя какое-то время прибиться к вольной ватаге Папы Карло.
Мадлен обоснованно считала, что ей очень и очень повезло. Наказанием за убийство члена экипажа, если только это не была схватка по всем правилам, с разрешения капитана, была только смерть. Вперед, голяка, в шлюз. А её бы, ещё, как девушку, перед этим поимела бы вся команда. Смертница же. Так что не пропадать же добру? Женщин в космосе, увы, не более процентов десяти, от всего летного состава, разве что на некоторых станциях долговременных побольше. А что с почти всем имуществом, накоплено-наворованным пришлось расстаться, так это дело наживное.