Желание обнаружить несомненное эмпирическое подтверждение верности этого принципа было вскорости удовлетворено, по крайней мере, у тех, кто этого жаждал. Таковым подтверждением явилась знаменитая «преворстская провидица» — женщина по имени Фредерика Хоффе (1801–1829), якобы обладавшая способностью, находясь в трансе, предсказывать будущие события и получать послания из мира духов. Фрау Хоффе превратилась для многих романтиков в своеобразную культовую фигуру: совершить хотя бы одно паломничество в священные места ее обитания считали своим долгом практически все ведущие представители этого движения. Аудиенцию с матроной спиритуализма имели философы Франц Баадер, Готтлиб фон Шуберт, Фридрих Шеллинг, а также теологи Давид Штраус и Фридрих Шлейермахер. Особую заботу по отношению к «преворстской провидице» проявил немецкий врач–месмерист Юстин Кернер (1786–1862), в доме у которого она провела свои последние годы. Практически сразу же после ее смерти (в 1829 г.) в свет вышла книга Кернера о его общении с этой удивительной дамой, а также о том, как ему удавалось некоторое время сдерживать мощнейший напор ее соматических симптомов посредством комбинирования методов экзорцизма и магнетизма.
Книга эта впоследствии неоднократно переиздавалась и была в почете у многих немецкоязычных интеллектуалов, но для нас особо важно вспомнить, что, согласно Анри Элленбергеру, труд Кернера о Фредерике Хоффе был тщательно изучен молодым Карлом Юнгом и оказал на него сильнейшее влияние. О глубоком увлечении Юнга творчеством Кернера свидетельствует тот факт, что в его личной библиотеке имелась не только книга о Хоффе («Die Seherin von Prevorst», издание 1892 г.), но и все последующие труды этого непревзойденного мастера спекуляций на спиритические темы[10]. У того же Элленбергера можно найти и очень меткое высказывание об имевшем место в немецкоязычной культуре начала XIX века превращении месмеровской психотерапии в метафизику: «Французы рассматривали подобные феномены (парапсихологические явления. — В.М.) в качестве вспомогательного средства для решения прикладных задач, встававших перед ними в их медицинской практике, в то время как немцы предприняли дерзкую попытку построить с их помощью экспериментальную метафизику» [80, р. 77]. Нет сомнений в том, что Юнг принял впоследствии именно эту метафизическую модель месмеризма и тоже всеми силами пытался показать, что чисто метафизической идее о реальности контактов с миром бестелесных сущностей может быть дано «экспериментальное», т.е. «научное» обоснование. Изобретенную им технику «активного воображения» можно считать своеобразной модификацией идей Месмера и Кернера.
Однако к моменту знакомства молодого Юнга с сочинениями Кернера волна интереса к парапсихологическим феноменам, порожденная деятельностью Месмера и его многочисленных последователей, успела сделать один весьма примечательный географический зигзаг. Полное слияние месмеризма со спиритуализмом (можно сказать даже, растворение первого во втором), которого так опасались французы и (по крайней мере, подспудно) жаждали немцы, произошло на другом континенте — в Америке. В отличие от Европы, в Штатах не было ни одной серьезной школы, способной развивать месмеризм как специфическую медицинскую методику. Не было там и особо изощренных спекулятивных умов, способных разглядеть за всеми этими феноменами смутные очертания Мировой Души. Зато в Новом Свете активно действовали разнообразные непрофессиональные группы, участники которых тешили свое любопытство экспериментами, вызывая друг у друга состояния транса (аналогичные тем, что возникали у пациентов, подвергавшихся месмеровской «магнетизации»), а также придерживались простодушного убеждения, что человек в подобном состоянии способен общаться с духами вполне конкретных усопших личностей. Одним из лучших способов пробуждения медиумических способностей они считали процедуру столовращения.
10
«Die Somnambülem Tische» (1853); «Kleksographien» (1857) и двухтомник «Briefwechsel mit seinen Freunden» (1897).