В этом свете история формирования взглядов Карла Юнга может быть представлена (в дополнение к уже сказанному) и как захватывающий рассказ о человеке нарциссического склада, смолоду искавшем объект для идеализации и в один прекрасный момент наконец–таки разглядевшем отражение своих грез в мерцающих водах философского океана, получив тем самым одно из убедительнейших, на его взгляд, подтверждений собственной грандиозности. Существенное отличие этой истории от неудачных опытов с идеализацией сначала родного отца, а чуть позднее — отца психоанализа состоит в ее изначальной обреченности на успех. Дело в том, что основные персонажи этой беспроигрышной идеализации, к моменту попадания их идей в орбиту юнговских интересов, уже никак не могли помешать данному процессу какими–либо неуместными высказываниями или поступками. Всем им была отведена весьма почетная роль — величественных икон, уже безмолвных, но вместе с тем все еще продолжающих источать совершенно неповторимый философский дурман. Запас оного не исчерпан и поныне. На радость (или на беду?!) Нарциссов, идущих по стопам Карла Густава Юнга.
Глубинная психология стала тем, чем всегда зарекалась не быть. Произошло это отчасти потому, что она, собственно, никогда и не была тем, за что себя выдавала.
Питер Хоманс. Юнг в контексте
ГЛАВА III. Украинский Юнг
До сих пор я вполне намеренно ограничивался рассмотрением некоторых, на мой взгляд, наиболее значимых эпизодов из истории осмысления жизни и учения Карла Густава Юнга в западном мире. Живя и действуя в стране, все еще достаточно удаленной от рассмотренных выше дискуссий, хочу все же попробовать разобраться, сколь велика была эта дистанция прежде и какова она на текущий момент.
При этом разговор о специфически украинской рецепции идей швейцарского психолога и психиатра Карла Густава Юнга, по моему мнению, стоит начинать с двух оговорок. Во–первых, и сами жители Украины и многие иностранцы имеют различные, порой диаметрально противоположные мнения относительно того, что следует считать собственно украинским. Для одних это лишь то, что связано с языком титульной народности нашего государства, который, по их мнению, долгое время подвергался серьезному давлению со стороны официального языка Российской империи, а затем — СССР, то бишь языка русского. Другие, напротив, убеждены, что никакой самобытной украинской культурной традиции не существует, а есть лишь одна из ветвей восточнославянской цивилизации, временно изолированная от ее московско–петербургской метрополии.
Не будучи ни историком Украины, ни теоретиком в области ее нынешнего и будущего состояния, я позволю себе, говоря об «украинской рецепции» идей Карла Юнга, воспользоваться более простой схемой. Украинскими для меня являются все те культурные и интеллектуальные события, которые имели место не только в среде этнических украинцев или профессиональных украиноведов, но и просто на территории нынешнего независимого государства, — невзирая на язык исполнения и на то, с какой из двух вышеуказанных тенденций эти события принято идентифицировать. Сколь бы пророссийской ни была ориентация того или иного лица, говорящего о Юнге (равно как и о чем–либо ином), тот факт, что это сказано в Украине, имеет для нее — Украины — далеко не последнее значение. Об этом, увы, часто забывают так называемые украинские патриоты. Даже самые радикально антиукраинские настроения, раз уж они имеют место в Украине, должны считаться фактом специфически украинского бытия[31].
Во–вторых, речь пойдет об украинской рецепции идей, пусть и всемирно известного, но все же иностранца, едва ли отличавшего Украину от России и уж, конечно, никак свою деятельность с ней не соотносившего. Поэтому вряд ли есть смысл ожидать от меня каких–либо новых сногсшибательных исторических открытий касательно личности Юнга, сделанных на территории Украины. Рассказ об «украинском Юнге» — это прежде всего рассказ об одном из сегментов украинской культурной, социальной и политической истории последних без малого ста лет. Сегмент этот, безусловно, сравнительно узок, но, как я попытаюсь показать, весьма символичен. Украинское восприятие Юнга отражает важнейшие вехи интеллектуальной и социальной жизни Украины и в известной степени может рассматриваться как один из ее элементов.
31
Что касается подходов к осмыслению юнгианства, доминирующих на территории современной Российской Федерации, то о них я говорил на научной конференции, проводившейся в октябре 1998 г. в Киевском университете им. Тараса Шевченко [26, с. 176–180].