В дальнейшем, однако, и эта позиция подверглась пересмотру, когда Р.Инглегарт и его последователи перенесли акцент с анализа типов поведения на исследование структуры ценностей человека, усугубив субъективизацию современного противостояния как конфликта "материалистов" и "постматериалистов". По его словам, "коренящееся в различиях индивидуального опыта, обретенного в ходе значительных исторических трансформаций, противостояние материалистов и постматериалистов представляет собой главную ось поляризации западного общества, отражающую противоположность двух абсолютно разных мировоззрении (курсив мой. -- В. И.)"[323]; при этом острота возникающего конфликта и сложность его разрешения связываются также с тем, что социальные предпочтения и система ценностей человека фактически не изменяются в течение всей его жизни, что придает противостоянию материалистически и постматериалистически ориентированных личностей весьма устойчивый характер. Характерно, что в своей последней работе Р.Инглегарт рассматривает эту проблему в более глобальных понятиях противоположности модернистских и постмодернистских ценностей[324], базирующихся, по мнению большинства современных социологов, на стремлении личности к максимальному самовыражению[325]. В конце столетия все шире распространяется мнение, что современное человечество разделено в первую очередь не по отношению к средствам производства, не по материальному достатку,
[320] - Toffler A., Toffler H. Creating a New Civilization. Atlanta, 1995. P. 25.
[321] - См.: Drucker P.F. Managing in a Time of Great Change. Oxford, 1995. P. 205-206.
[322] - См.: Berger P.L. The Capitalist Revolution. Aldershot, 1987. P. 67-69.
[323] - Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. P. 161.
[324] - См.: Inglehart R. Modernization and Postmodernization. Cultural, Economic, and Political Change in 43 Societies. Princeton, 1997. P. 327.
[325] - См.: Giddens A. The Consequences of Modernity. Cambridge, 1995. P. 156.
а по типу цели, к которой стремятся люди[326], и такое разделение становится самым принципиальным из всех, какие знала история.
Однако реальная ситуация далеко не исчерпывается подобными формулами. Говоря о людях как о носителях материалистических или постматериалистических ценностей, социологи так или иначе рассматривают в качестве критерия нового социального деления субъективный фактор. Но сегодня реальное классовое противостояние еще не определяется тем, каково самосознание того или иного члена общества, или тем, к какой социальной группе или страте он себя причисляет. В современном мире стремление человека приобщиться к постэкономическим ценностям, влиться в ряды работников интеллектуального труда, не говоря уже о том, чтобы активно работать в сфере производства информации и знаний, ограничено отнюдь не только субъективными, но и вполне объективными обстоятельствами, и в первую очередь -- доступностью образования. Интеллектуальное расслоение, достигающее беспрецедентных масштабов, становится основой всякого иного социального расслоения[327].
Проблемы, порождаемые информационной революцией, не сводятся к технологическим аспектам, а имеют выраженное социальное измерение. Их воздействие на общество различные исследователи оценивают по-разному. Так, П.Дракер относится к возникающим проблемам достаточно спокойно. "Центр тяжести в промышленном производстве -- особенно в обрабатывающей промышленности, -- пишет он, -- перемещается с работников физического труда к работникам интеллектуального. В ходе этого процесса создается гораздо больше возможностей для представителей среднего класса, чем закрывается устаревших рабочих мест на производстве. В целом, он сравним по своему положительному значению с созданием высокооплачиваемых рабочих мест в промышленности на протяжении последнего столетия. Иными словами, он не порождает экономической проблемы, не чреват "отчуждением" и новой "классовой войной"... Все большее число людей из рабочей среды обучаются достаточно долго, чтобы стать работниками умственного труда. Тех же, кто этого не делает, их более удачливые коллеги считают "неудачниками", "отсталыми", "ущербными", "гражданами второго сорта" и вообще "нижестоящими". Дело здесь не в деньгах, дело в собственном достоинстве"[328].
[326] - См.: Lyotard J.-F. The Postmodern Explained. P. 79.
[327] - См.: Gordon E.E., Morgan R.R., Ponticell J.A. Futurework. The Revolution Reshaping American Business. Westport (Ct.)-L., 1994. P. 205.
[328] - Drucker P.F. The New Realities. P. 183, 184.
В то же время существует много исследователей, обращающих внимание на существенную эрозию прежних принципов построения общественной структуры. Такие известные авторы, как Д.Белл, Дж.К.Гэлбрейт, Ч.Хэнди, Ю.Хабермас, Р.Дарендорф и другие, отмечают, что новая социальная группа, которая обозначается ими как "низший класс (underclass)"[329], фактически вытесняется за пределы общества[330], формируя специфическую сферу существования людей, выключенных из прежнего типа социального взаимодействия[331]. Наиболее далеко в подобных утверждениях идет Ж.Бодриияр, считающий, что низший класс представляет собой некую анонимную массу, неспособную даже выступать в качестве самостоятельного субъекта социального процесса[332]; при этом характерно, что радикализм таких взглядов не встречает в научном сообществе заметного стремления оппонировать их автору. Вынесение конфликта за пределы традиционной классовой структуры[333] может, конечно, создать впечатление его преодоления или ослабления, но впечатление это обманчиво, и недооценка возникающего противостояния может стоить очень дорого[334].
Таким образом, основанием классового деления современного социума становятся образованность людей, обладание знаниями. Следует согласиться с Ф.Фукуямой, утверждающим, что "в развитых странах социальный статус человека в очень большой степени определяется уровнем его образования. Например, существующие в наше время в Соединенных Штатах классовые различия (курсив мой. -- В.И.) объясняются главным образом разницей в полученном образовании. Для человека, имеющего диплом хорошего учебного заведения, практически нет препятствий в продвижении по службе. Социальное неравенство возникает в результате неравного доступа к образованию; необразованность -- вечный спутник граждан второго сорта"[335]. Именно это явление представляется наиболее характерным для современного общества и вместе с тем весьма опасным. Все ранее известные принципы социального деления -- от базировавшихся на собственности до предполагающих в качестве своей основы область профессиональной деятельности
[329] - См.: Bell D. The World and the United States in 2013. P. 27; Galbraith J.K. The Culture of Contentment. L.-N.Y., 1992. P. 31; Handy Ch. Beyond Certainty. L., 1996. P. 3.
[330] - См.: Dahrendorf R. The Modern Social Conflict. An Essay on the Principles of Liberty. Berkeley-LA., 1990. P. 160-162.
[331] - См.: Habermas J. Toward a Rational Society. Boston, 1971. P. 109.
[332] - См.: Baudrillard J. In the Shadow of the Silent Majorities, or The End of the Social and Other Essays. N.Y., 1983. P. 18-19, 22.
[333] - Наиболее подробно этот вопрос рассмотрен в кн.: Callinicos A. Against Postmodernism. Cambridge, 1994. Р. 162.
[334] - См.: Dahrendorf R. The Modem Social ConHict. P. 164.
[335] - Fukuyama F. The End of History and the Last Man. L.-N.Y., 1992. P. 116.
или положение в бюрократической иерархии -- были гораздо менее жесткими и в гораздо меньшей мере заданными естественными и неустранимыми факторами. Право рождения давало феодалу власть над его крестьянами; право собственности приносило капиталисту положение в обществе; политическая или хозяйственная власть поддерживала статус бюрократа или государственного служащего. При этом феодал мог быть изгнан из своих владений, капиталист мог разориться и потерять свое состояние, бюрократ мог лишиться должности и вместе с ней -- своих статуса и власти. И фактически любой другой член общества, оказавшись на их месте, мог с большим или меньшим успехом выполнять соответствующие социальные функции. Именно поэтому в экономическую эпоху классовая борьба могла давать представителям угнетенных социальных групп желаемые результаты.