-------------------------
[487] - См.: Sassen S. Globalization and Its Discontents. P. 35.
[488] - См.: Lind M. The Next American Nation. The New Nationalism and the Fourth American Revolution. N.Y., 1995. P. 132-133.
[489] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro R.J. Globaphobia. P. 86-87.
[490] - См.: Fortes A., Rumbaut R.G. Immigrant America: A Portrait, 2nd ed. Berkeley (Ca.)- L" 1996. P. 59.
[491] - См.: Samuelson R.J. The Good Life and Its Discontents. The American Dream in the Age of Entitlement 1945-1995. N.Y., 1997. P. 283.
[492] - См.: Dent H.S., Jr. The Roaring 2000s. P. 34; Judy R.W., D'Amico C. Workforce 2000. P. 98.
[493] - См.: Bello W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. Asia's Miracle Economies in Crisis. San Francisco, 1990. P. 333.
---------------------------
канские вузы, доля возвращающихся по окончании учебы на родину не превышает 10 процентов[494]. Однако даже несмотря на эти обстоятельства, американские законодатели начинают все строже подходить к иммиграционным вопросам, ограничивая приток иностранцев в страну.
Аналогичные тенденции, причем гораздо более явно выраженные, прослеживаются в странах ЕС. В середине 90-х годов значительное число переселенцев из стран-членов ЕС проживало лишь в Германии (1,7 млн. чел.) и Франции (1,3 млн. чел.) [495]; при этом общее количество иностранных рабочих, прибывших в Сообщество из-за его пределов, составляло более 10 млн. человек, или около 11 процентов рабочей силы[496], что в целом соответствовало доле безработных в населении ведущих стран Европы. Следует заметить, что в европейских странах возникают крупные сообщества выходцев из-за рубежа; не говоря о традиционно многонациональной Великобритании, сегодня в Германии проживают до 80 процентов всех живущих в Европе турок и 76 процентов выходцев из Югославии, во Франции -- 86 процентов тунисцев, 61 процент марокканцев и столько же алжирцев[497]. Список может быть продолжен. Как правило, иммигранты в европейских странах пополняют низшие классы общества[498] и создают жесткую конкуренцию местным работникам; согласно статистическим данным, на протяжении последних двадцати лет средние заработки легальных иммигрантов в Европе составляли от 55 до 70 процентов доходов европейцев, выполнявших аналогичные виды работ[499]. При этом уровень безработицы среди легальных иммигрантов во Франции в два, а в Нидерландах и Германии -- в три раза выше, нежели среди родившихся в этих странах граждан[500]. Поэтому понятно напряженное отношение европейцев к выходцам из других стран: согласно последним опросам общественного мнения, среди европейской молодежи, наиболее подверженной безработице, негативное отношение к иммигрантам разделяют от 27,3 процента французов до до 39,6 процента немцев и 41 процента бельгийцев[501]. На наш взгляд, ближайшие десятилетия станут для США и ЕС периодом жестких ограничений использования иностранной рабочей силы, , хотя, как отмечает П.Дракер, в условиях современной интернаци
-----------------------------
[494] - См. French P., Crabbe M. One Billion Shoppers. Accessing Asia's Consuming Passions and Fast-Moving Markets -- After the Meltdown. L., 1998. P. 109.
[495] - CM. Jovanovic M.N. European Economic Integration. P. 338.
[496] - См. Morgan G. Images of Organization. P. 313.
[497] - См. Sassen S. Losing Control? P. 81.
[498] - Подробнее см.: Galbraith J.K. The Culture of Contentment. P. 34-37.
[499] - См. Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 87-88.
[500] - См. The Economist. 1997. April 5. P. 30.
[501] - См. Newsweek. Special Issue. November 1998 February 1999. P. 76.
-----------------------------
онализации экономических и политических процессов "попытки предотвратить иммиграцию весьма похожи [по своей эффективности] на попытки отменить закон всемирного тяготения" [502]. Об этом свидетельствуют тенденции, вполне отчетливо наметившиеся с начала 90-х годов[503]; так, в Германии в 1992 году были удовлетворены ходатайства лишь 4 процентов лиц, просивших политического убежища, хотя в 1985 году таковых было 29 процентов; общее же количество подобных заявлений в первой половине 90-х сократилось в некоторых европейских странах в четыре раза[504]. Таким образом, противоположная направленность тенденций в движении инвестиционных и людских потоков между развитыми и развивающимися странами представляется фактом совершенно очевидным.
* * *
В своей последней книге Зб.Бжезинский, касаясь современного положения США, пишет: "Америка занимает главенствующие позиции в четырех основных областях, в решающей степени определяющих мировое господство: ее вооруженные силы не имеют себе равных, в области экономики она по-прежнему является движущей силой, которая тянет за собой остальной мир..; в технологическом плане ей принадлежит ведущая роль на всех передовых направлениях развития науки и техники; ее культура, несмотря на некоторую примитивность, обладает удивительной привлекательностью... -- все это наделяет Соединенные Штаты таким политическим влиянием, с которым не может соперничать никакое другое государство. Именно благодаря сочетанию этих четырех составляющих Америка является мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова" [505]. В целом с ним соглашаясь, мы хотели бы отметить, что приведенные в цитате слова с большим основанием могли бы быть отнесены ко всему постэкономическому миру, который в ближайшие десятилетия вынужден будет сплотиться и стать той единственной глобальной супермощью, которой суждено определять характер общественных движений на планете в XXI веке. Процессы, развертывающиеся в современной хозяйственной и социальной жизни и традиционно называемые в последние годы
---------------------------
[502] - Drucker P.F. Management Challenges for the 21st Century. P. 47.
[503] - См.: The Economist. 1998. September 26. P. 122.
[504] - См.: The Economist. 1997. April 5. Р. 30.
[505] - Brzezinski Zb. The Grand Chessboard. American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. N.Y., 1997. P. 24.
---------------------------
глобализацией, являются при их ближайшем рассмотрении весьма противоречивыми и неоднозначными. Можно согласиться с тем, что все они в той или иной степени обусловлены экспансией информации как основного ресурса производства[506], однако именно это означает, что их протекание не может иметь одинаковых последствий для различных страт общества и различных регионов планеты; тем самым мы оказываемся поставленными перед необходимостью признать, что современная глобализация не является и не может быть тем подлинно глобальным процессом, на статус которого она претендует.
Постэкономическая трансформация разрешила на пороге нового столетия многие из тех противоречий, которые были присущи индустриальным обществам. Она заложила основы сбалансированного и самодостаточного развития западного мира, но в то же время уже сегодня породила ряд новых противоречий, которые пока еще не слишком заметны, но уже в ближайшем будущем могут стать весьма серьезными. С одной стороны, внутри развитых постиндустриальных стран формируется новое квазиклассовое социальное деление, основанное на возникновении барьеров между работниками интеллектуальной сферы и другими слоями населения, деление, фактически предполагающее в качестве своего базиса не некие приобретаемые свойства человека, а его имманентные способности усваивать информацию и превращать ее в знания. С другой стороны, сами постиндустриальные страны быстро формируют замкнутую общность, противостоя как информационная цивилизация всему остальному миру и обладая сегодня всем набором инструментов для управления им в рамках существующей в конце XX века мировой системы.