Понятие постэкономического общества
Анализируя происходящие в современном мире социальные перемены, мы полагаем возможным оценивать их как формы становления качественно нового типа общества, которое мы называем постэкономическим. Подобное обозначение исторической перспективы не является общепризнанным и, более того, может вызвать серьезные возражения. Несмотря на то, что ранее мы неоднократно пытались логически обосновать правомерность данного определения[5], ряд аргументов должен быть воспроизведен вновь для более полного введения в суть основных проблем, рассматриваемых ниже.
Понятие постэкономического общества обозначает новый социальный порядок, отличающийся от прежних общественных форм в первую очередь значением и ролью личности в социальной структуре. В формирующемся обществе радикально меняется отношение человека к собственной деятельности, которая уже не определяется главным образом внешней материальной необходимостью. Если хозяйственные и технологические новации не вызывают соответствующей перемены, их прогрессивная роль иллюзорна;
именно поэтому, как будет показано ниже, появление в последние десятилетия новейших производственных форм не способно принести реального социального прогресса, если оно естественным образом не дополняется изменением ценностных ориентации, мотивов и стимулов самого человека.
Становление постэкономического общества представляет собой результат медленной общественной эволюции, в ходе которой технологический и хозяйственный прогресс воплощается не столько в наращивании объема производимых материальных благ, сколько в изменяющемся отношении человека к самому себе и своему месту в окружающем мире. Материальный прогресс, безусловно, выступает необходимым условием формирования постэкономического порядка; однако достаточным условием является изменение ценностных ориентиров человека, созревание ситуации, когда главным стремлением личности становится совершенствование ее внутреннего потенциала. Более чем сто лет назад А.Маршалл определил труд как "любое умственное или физическое усилие, целиком или частично направленное на получение каких-то иных благ, кроме удовольствия от самого процесса работы"[6] ; соглашаясь с этим определением, можно утверждать, что постэкономическое общество возникает там и тогда, где и когда преодолевается труд как деятельность, диктуемая исключительно внешней материальной необходимостью, а на смену ему приходит активность, побудительным мотивом которой служит желание человека "стать тем, чем он может быть, его стремление соответствовать своей внутренней природе"[7] .
-------------------------------
[5] - См.: Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации. М.,1995; Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. М., 1998; Иноземцев В.Л. За десять лет. М., 1998.
[6] - Marshall A. Principles of Economics. Vol.1. L., 1961. P. 65.
[7] - Maslow A.H. Motivation and Personality. N.Y., 1970. P. 46.
-------------------------------
Людям всегда было присуще стремление вырваться за пределы ограниченного своей материалистической заданностью мира. Однако осмысление этого свойства человеческой природы не как предмета футуристических прогнозов, а как социологической реальности началось лишь в 60-е годы, и первым шагом на этом пути стало утверждение о растущей демассификации общества. В оценке этого феномена проявились в те годы два разных, но по сути своей не противоречащих друг другу подхода. С одной стороны, целый ряд исследователей, непосредственно обратившихся к проблеме свободы личности, стал анализировать ее преимущественно с точки зрения культурных и политических реалий. В русле этого направления выступали прежде всего сторонники постмодернизма. С их точки зрения, новое общество характеризовалось прежде всего зримым и выпуклым проявлением приоритета "я" над "мы", утверждением свободы человека не только от общества и его институтов, но и от ранее присущего ему эгоистического начала. Императив, предложенный А.Туреном в формулировке "я" не есть "это" (je n'est pas Moi)[8] , отражал то становившееся очевидным обстоятельство, что человек перестает быть простым элементом обезличенного социального действия, не составляет более часть той массы, которая по своей сути не может стать творцом нового общественного состояния. С другой стороны, в рамках теории постиндустриального общества, во многом ставшей объективистской реакцией на те же социальные процессы, была поставлена проблема изменяющегося характера производства, которое становилось производством скорее услуг, нежели материальных благ, оказывалось более зависимым от знаний, чем от труда, от информации, чем от капитала. Приверженцы постиндустриализма констатировали, что новый тип хозяйственной организации уже не может быть понят через анализ взаимодействия человека и вещества природы, так как представляет собой в гораздо большей мере общение между личностями[9] .
В то же время фактически никто из футурологов не воспользовался для обозначения нового социального состояния понятием постэкономического общества. Этот термин появился в работах Г.Кана[10] и Д.Белла[11], относящихся к периоду становления постиндустриальной теории, когда ее понятийный аппарат только формировался, но то были эпизодические прецеденты, не получившие впоследствии широкого резонанса. Это в значительной мере обусловлено, на наш взгляд, не столько противоречивостью само
---------------------------
[8] - См.: Touraine A. Critique de la modemite. P., 1992. P. 327.
[9] - См.: Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. P. 198, note.
[10] - См.: Kahn H. Forces for Change in the Final Third of the Twentieth Century. N.Y. Hudson Institute, 1970; Kahn H., WienerA.J. The Year 2000. N.Y., 1967. P. 186.
[11] - См.: Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. N.Y., 1976. P. 38. В 1999 году эта книга со специальным предисловием автора была издана на русском языке: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М.: "Academia", 956 стр.
---------------------------
го термина, сколько спецификой английского языка, в котором слово "economy" имеет крайне широкое значение и обозначает как экономику, так и хозяйство, феномены, вполне различаемые в рамках немецкой, русской или французской понятийных систем.
Так, в немецком языке понятия "Oekonomie" и "Wirtschaft" существуют как взаимодополняющие; поэтому в работах немецких и австрийских авторов всегда проводилась достаточно четкая грань между теорией хозяйства (Wirtschaftstheorie) и политической экономией (politische Oekonomie), рассматривавшей проблемы производственных отношений в первую очередь сквозь призму товарного хозяйства и рыночного обмена. Менее чувствительна к подобным различиям французская терминология, однако наиболее выдающиеся французские социологи также стремились всеми имевшимися в их распоряжении способами обозначить отличия Wirtschaft от Oekonomie. Такой известный исследователь хозяйственного развития, как Ф.Бродель, неоднократно подчеркивал отличия "материальной жизни (vie materielle)" и связанной с нею "примитивной экономики (economic tres elementaire)" от "экономики (economic)" в привычном для французского читателя смысле[12] ; Т.Парсонс указывал на экономическую природу развивавшихся в рамках феодализма капиталистических отношений[13] ;
Дж.Арриги еще более определенно обусловливает развитие буржуазного типа хозяйства с экспансией экономического начала, называя докапиталистические производственные порядки не-эконо-мическими ("non-economic")[14] .
Английская же терминология абсолютно неприспособлена к различению этих сущностей. Если в немецком языке система общественного производства как совокупность хозяйственных и технологических отношений и народное хозяйство как данность, противостоящая иным существующим в мире экономикам, разграничиваются как Volkswirtschaft и Nationaloekonomie, то англоязычные авторы применяют понятие "economy" для обозначения любой хозяйственной деятельности, что отражается, например, в термине "household economy (домашнее хозяйство)". Отсутствие в английском языке термина, комплементарного понятию "economy" и оттеняющего его ограниченное значение, приводит к тому, что сомнения в неизменности и вечности феномена, обозначаемого как "economy", незнакомы англоязычным социологам. Отсюда и явное предубеждение против понятия постэкономического (post-economic) общества; сама мысль о возможности устранения