Мы переписывались. У нас все было хорошо. В какой-то момент мне даже захотелось, чтобы Делайла Харди стала моей чертовой женой.
А потом, на протяжении многих лет, я мечтал о том, чтобы этот опыт повторился, но вместо этого видел кошмар, в котором она смотрела на меня так, как в эту самую секунду.
Ее глаза были полны боли, а подбородок дрожал, словно при виде меня она могла расплакаться.
Я провел рукой по своим темным волосам.
– Лайла, твоя мама позвонила моей, – она должна была поверить в эту простую историю.
Она вздохнула, скрестила руки на груди и посмотрела в небо, начав быстро моргать. Как мы докатились до такого? Как за одну неделю мне удалось потерять даже ту крепкую дружбу, которая связывала нас на протяжении многих лет?
– Ладно, – выдохнула Лайла.
– Прости, Лайла. Я просто приехал, чтобы забрать тебя, – пробормотал я.
Не понимаю, почему извиняюсь. Будучи в армии, я годами заставлял людей извиняться передо мной. Обычно я не говорил «прости». До настоящего момента этого слова вообще не было в моем лексиконе.
С годами она не стала выше, но у нее появился объем во всех нужных местах. Мне хотелось изучить каждый изгиб и понять, какие ласки ей нравятся, быстрые или медленные. Перед освобождением ей вернули вещи, и я увидел, что теперь она отказалась от привычных свитеров в пользу более откровенной одежды – например, белой майки, едва прикрывающей роскошное декольте.
Я пытался не обращать внимания на все, что меня отвлекало: как сердце пыталось вырваться из груди, как мгновенно дернулся мой член. Эта ее манера, с которой боль в ее глазах сменилась решимостью… Теперь в ее взгляде пылал огонь, словно она приготовилась к атаке.
– Ты проделал такой длинный путь, потому что тебе велели мои родители? Ты в своем уме? И моя мама даже просила тебя об этом…
Она прижала ладони к глазам и вздохнула:
– Это просто смешно. Тебе не стоило приезжать.
Она помчалась мимо меня к машине, но затем на полпути остановилась, повернулась, закрыла глаза и произнесла:
– Спасибо. Я сейчас на взводе. Мало спала и теперь просто хочу посидеть и отдохнуть, пока мы ждем Иззи.
Я кивнул и пошел к прокатной машине, стараясь держаться подальше от Делайлы. Открыл черную блестящую дверь и указал на нее:
– Делайла, садись и расслабься. Теперь все будет хорошо.
Слушая меня, она касалась своих волос цвета шоколада.
И все же к тому времени как я добрался до водительской двери, она сорвалась.
– Сестру ведь выпустят, да? В смысле… – она поерзала, – они почему-то тянут. И я не помню, чтобы они называли ее имя, когда вызывали меня. Как ты думаешь, почему?
Я прочистил горло, готовясь к аду, который она мне устроит, как только узнает обо всем. Но она продолжила, не дав мне вставить и слова.
– Прости, не знаю, почему спрашиваю об этом тебя. Я всегда представляла тебя кем-то вроде Джеймса Бонда, который вытворяет, что ему вздумается, и при этом все знает. Ты в курсе, что моя семья считает так же? Будто ты знаешь все о том, что сейчас происходит, хотя совершенно ясно, что это бессмыслица, – она сделала глубокий вдох, однако он не принес ей спокойствия. – Я слишком много болтаю…
– Все нормально, – сказал я. Ее учащенное дыхание пробуждало такие мысли, с которыми сейчас у меня не было сил иметь дело. Я положил руку на грудь. – Делайла, помни про семь вдохов, хорошо?
Она взглянула на мою руку и нахмурилась, а затем прошептала:
– Досчитай до семи и попадешь в рай?
Я кивнул и улыбнулся. Мы начали дышать вместе, всего на секунду наше дыхание синхронизировалось, но этого времени хватило, чтобы мы оба успокоились.
Увидев, как к ее щекам вернулся цвет, как расслабились ее плечи, я сказал:
– Лайла, рад тебя видеть.
Она поджала пухлые губы и засмеялась. Теперь ее смех стал более хриплым, чем я помнил.
– Только вот не при таких обстоятельствах.
– И все равно я рад. Последние пару лет, когда я приезжал в отпуск, тебя дома не было.
– Да, видимо, такова жизнь, – она пожала плечами и посмотрела на здание.
Черт, будет больно.
Я знал, бесполезно избегать правды и мучений, которые та приносит. Ожидание имело смысл лишь тогда, когда помогало продлить пытку врага. Сейчас же настало время для откровенности.
Я сбросил бомбу, одновременно нажимая на кнопку зажигания автомобиля:
– Твоя сестра останется в тюрьме.
– Что? – раздавшийся в машине крик был полон злости, страха и агонии. Я не ответил и просто начал переключать передачу, однако маленькая рука оказалась на моей и заставила меня снова поставить машину на «Р». – Данте! Какого хрена? О чем ты?
Услышав от нее ругательства, я приподнял бровь: