Мне повезло, что ФитцОсборн слышал все. Именно он тогда вел второй отряд на город, так что понимал, что я имею в виду. Именно его удар с фланга обратил Этлинга и его армию в отчаянное бегство. Кажется, сегодня в зале оказалось немало воинов, участвовавших в той битве, потому что с задних рядов начали раздаваться возгласы поддержки, которые стали быстро шириться после того, как Эдо с Уэйсом присоединили к ним свои голоса, и внезапно весь зал взорвался криками поддержки или осуждения, а в центре всего это безумия стоял я с дурацкой улыбкой на лице.
ФитцОсборн беседовал с Волком, сидевшим от него по правую руку, затем кое-что добавил Роберт, и двое других кивнули. Я взглянул на Беатрис, которая до сих пор просто сидела и слушала, не выказывая своего интереса ничем, кроме легкой улыбки в уголках губ. Сейчас она продолжала улыбаться, несомненно развлекаясь зрелищем взрослых мужчин, ссорящихся, как малые дети.
ФитцОсборн поднялся на ноги, давая понять, что совет закончен.
— Сейчас мы обсудим это предложение в узком кругу, — сказал он, указывая на сидящих по обе стороны от него. — Завтра я сообщу об окончательном решении. Сейчас вы можете вернуться к своим людям и рассказать им все, что было сказано сегодня вечером.
Проиграл я или выиграл? Я стоял растерянный, пока остальные лорды выходили через широкие двери в конце зала, ворча друг на друга. Я уже собирался последовать за ними, когда вдруг услышал, как Роберт зовет меня по имени. Я обернулся.
— Да, милорд?
— Ты пойдешь с нами.
Его лицо было суровым, рот сжат с узкую линию, взгляд отчужденный. Похоже, меня ждало наказание за опрометчивые речи. Краем глаза я заметил, что Беренгар ухмыляется, но его торжество было недолгим.
— И ты, — резко добавил Роберт. — ФитцОсборн желает говорить с вами обоими.
Теперь настала очередь ухмыльнуться мне, на что он ответил ледяным взглядом, словно пострадал исключительно по моей вине.
— Увидимся в лагере, — сказал Уэйс, а Эдо добавил со смехом: — Только если ФитцОсборн не съест тебя живьем.
Я наградил их саркастическим взглядом, но ничего в ответ придумать не успел.
Роберт поманил нас следовать за ним и прочими вельможами сквозь вышитые занавеси позади помоста, и мне пришлось покинуть моих друзей.
Около занавеса стояла Беатрис.
— Это было самое большое безумие, которое я когда-либо видела, — сказала она, делая шаг ко мне.
Ее замечание сопровождалось улыбкой, которая меня порадовала, но не до такой степени, чтобы ответить ей тем же, так как я понимал, что за ее ласковым взглядом теплилась надежда. Надежда, которая не могла принести ничего, кроме боли и разочарования, потому что я не мог разделить ее чувства.
— По крайней мере, я развлек вас, — сухо ответил я, когда мы вынырнули из-под занавеса в маленькую прихожую позади зала.
Наверное, она заметила мою холодность, потому что ответила вопросительным взглядом.
— Уже поздно, — сказала она. — Я должна идти отдыхать. Надеюсь, наши пути скоро снова пересекутся.
— Уверен в этом, миледи, — ответил я как можно безразличнее.
Она быстро попрощалась с братом и извинилась перед графом Гуго, кастеляном Роджером и ФитцОсборном, прежде чем взять плащ у ожидавшей ее служанки. Я заметил, что на этот раз с ней была не Папия, а полная девица с черными бровями и угрюмым взглядом.
А потом она исчезла. Я почувствовал укол совести. Я не хотел выглядеть невежливым, но что еще я мог ей сказать?
ФитцОсборн пожелал жене спокойной ночи, а затем жестом пригласил нас сесть. Круглый стол с несколькими стульями стоял в центре комнаты. Беренгар взял один из них, и я, подождав, когда он усядется, сел напротив, чтобы внимательно наблюдать за ним. Не сомневаюсь, что он собирался вести себя так же, потому что его маленькие глазки неотступно следили за мной.
— Что? — спросил я, и он молча отвернулся.
ФитцОсборн все еще стоял, прочно оперев руки в столешницу перед собой.
— Итак, — сказал он мне и Беренгару. — При других обстоятельствах я упрекнул бы вас обоих за вашу несдержанность. Но так как сегодня у нас есть более важные вопросы, я готов простить вам ваш неблаговидный поступок при условии, что вы выслушаете то, что я должен сказать.
Он сделал паузу и, убедившись, что мы его слушаем, обратился ко всем в комнате:
— Я считаю разумным предложение двойной кампании против валлийцев. Поэтому сейчас мы должны согласовать, как действовать дальше и как лучше всего разделить наши силы.
На мгновение я был застигнут врасплох. Я не ожидал, что мое предложение будет услышано.
Первым заговорил Беренгар:
— Я не согласен, милорд. Почему вы вообще слушаете его? С какой стати он решает, как должно действовать наше войско?
— Не он, — ответил ФитцОсборн. — А я. Я уверен в достоинствах этого плана, если тебя беспокоит только это. Я с удовольствие выслушаю другие предложения, если они у тебя есть, но считаю, что наша лучшая тактика заключается в следующем: меньшая партия ударит на юг с целью проникнуть вглубь Поуиса, совершая набеги по всей стране, чтобы захватывать скот, сжигать посевы и таким образом лишить валлийцев ресурсов, а так же отвлечь их внимание. Между тем вторая, большая армия двинется на север в Гвинед, истребляя врага, где только встретит его.
— Скольких людей вы собираетесь отправить с каждой из экспедиций? — спросил кастелян Роджер да Монтгомери.
Это были его первые слова, что я услышал за весь вечер. Он говорил медленно, но спокойно и уверенно, что, несмотря на невысокий рост, придавало ему значительности.
— Не больше тысячи на север и пятисот на юг, — ответил ФитцОсборн. — С последними пойдут братья Маредит и Итель со своими людьми. Таким образом они завоюют свои царства, а также докажут нам свою преданность. Кроме того, нам очень пригодится их знание западных земель.
— Это значит, что по эту сторону Вала вы собираетесь оставить всего четыреста человек, — сказал кастелян, нахмурившись и как будто размышляя вслух.
— Думаю, этого будет достаточно, чтобы при необходимости защитить Шрусбери.
Достаточно, чтобы защитить замок, но вряд ли достаточно, чтобы не впустить противника в город, подумал я. Тем не менее, казалось маловероятным, что валлийцы пойдут на Шрусбери, так как им, несомненно, нужно будет сначала разгромить обе наши армии, чтобы устранить угрозу с тыла.
— И кто, по вашему мнению, должен возглавить эти армии? — спросил Роберт.
Вопрос был адресован ФитцОсборну, но первым на него ответил граф Гуго.
— Я пойду во главе северного крыла, — заявил он, оглядывая стол в поисках противника, готового бросить ему вызов. — Гвинед граничит с моим графством, так что это моя обязанность и право.
— Не имею возражений, — сказал ФитцОсборн.
Я подозревал, что он был более чем рад отправить Волка на охоту в другое место и лучше куда-нибудь подальше, где честолюбивый молодчик не сможет кусать его за пятки.
— Что касается командования диверсионным отрядом, я предлагаю высказаться всем желающим.
Возникла непонятная мне тишина. Если план удастся и валлийцы потерпят поражение, то доля добычи командира этого набега будет более чем значительной. И все же из этих двух армий, большей опасности подвергнутся те, кто уйдет маршем в самое сердце вражеских земель на много миль от наших замков и крепостей, далеко за пределы Вала. Кроме того, такому небольшому отряду будет слишком легко отрезать путь к отступлению, что грозит неминуемой потерей жизни всем участникам набега.
И все же за годы службы я успел узнать, что жизнь редко бывает безопасной для любого человека в нашем мире. Иногда лучшее, что может сделать мужчина, это выступить навстречу опасности.
— Я поведу их, — сказал я.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Только после того, как эти слова слетели с моего языка, я понял, каким самомнением они были наполнены и как глупо прозвучали. Роберт рядом со мной нахмурился и медленно покачал головой. Снова все глаза были устремлены на меня.