— И снова в поход, — сказал Эдо, с улыбкой глядя на заходящее солнце и восходящую луну.
— Лучше поздно, чем никогда, — ответил я.
Из Эофервика не было никаких вестей о лорде Роберте и Беатрис, и честно говоря, с каждым днем я все больше тревожился за них. Я надеялся, что их не было в городе, когда он пал, и они избежали страшной участи; но тогда было странно, что они не вернулись на юг.
Я никак не хотел допустить мысль, что они могли давно быть мертвы. Я гнал ее из головы всеми силами, но она возвращалась снова и снова, и слабая надежда увидеть их живыми таяла с каждым днем.
Мы достигли брода, прежде чем враг успел отправить к нему больше людей и помешать нашей переправе. Войско шло всю ночь до рассвета и даже несколько часов в течение утра, пока последний копьеносец из арьергарда не вышел на берег Нортумбрии. Армия имела весьма грозный вид, недели задержки на берегу Уира позволили многим баронам догнать нас. Среди них оказалось немало английских танов: тех, кто не питал большой любви к Эдгару, или тех, чьи семьи в прошлом пострадали от рук датчан, а так же тех, кто побоялся бросить вызов королю и тем самым вызвать его гнев. Теперь на Эофервик шла армия в несколько тысяч человек.
Небольшие силы противника попытались противостоять нашему продвижению на Север и были быстро разгромлены, но, в основном, они предпочитали бежать, чтобы, в чем я не сомневался, присоединиться к основному ядру своей армии. Мы пытались преследовать их, но эти земли к югу от Эофервика были слишком заболочены и труднопроходимы для лошадей. Враги лучше нас знали пути через болота, и было бы глупо вступать в единоборство с ними на незнакомой местности, где они легко могли завлечь нас в засаду. И потому мы оставили их в покое, направляясь в обход этих заболоченных низин и каждую минуту ожидая увидеть на вершинах холмов их знамена и щиты и услышать боевой гром. Однако, все было тихо. Мы повсюду натыкались на следы их недавнего присутствия, но ни разу так и не увидели вражеской армии.
— Должно быть, они что-то замышляют, — сказал Уэйс на второй день после того, как мы перешли реку. — Иначе давно уже напали бы на нас.
— Если, конечно, не наложили в штаны, — предположил Эдо.
Он шутил, как обычно, но Уэйс никогда не пытался вникнуть в смысл шуток Эдо.
— Когда это датчане боялись хорошей драки? — фыркнув, поинтересовался он. — Нет, они не явились бы сюда из-за моря, если не собирались сражаться с нами. Скорее всего, они заманивают нас к Эофервику, и ждут нас на его стенах, рассчитывая на штурм, как в прошлом году.
Тем не менее, казалось, что прав Эдо, а не Уэйс, потому что по словам наших разведчиков, враги вообще покинули эти места, спустившись вниз по течению на кораблях либо уведя кавалерию с пехотой далеко на Север. Мы узнали, что пожар, начавшись в восточной части города уничтожил один из замков и собор святого Павла, а потом ветер перенес горячий пепел и искры за реку, где они пали на соломенные крыши, так что в городе не уцелело ни одного дома. Здесь нечего было защищать, так что Этлинг с датчанами оставили это обезлюдевшее место.
И все же я не очень верил рассказам о полном истреблении города, пока на следующий день мы не подъехали к дымящимся развалинам, чтобы увидеть все собственными глазами: груды почерневших бревен на месте ворот и частокола, клочья дыма над фундаментом собора и длинных купеческих домов, павшие замки без башен, обрушившуюся крышу над дворцом виконта, где я когда-то оправлялся от ран после битвы при Дунхольме, и где, став должником семьи Мале, окунулся в их заговоры и интриги.
Зрелище разоренного Эофервика наполнило короля еще большей яростью. Арьергард только-только успел подтянуться к основной части войска, как началась организация первых карательных отрядов: эскадроны по сорок-пятьдесят человек рассылались на север и юг с приказом обшарить все окрестные земли, жечь амбары и скотные дворы во всех деревнях, уничтожать скот и захватывать все средства передвижения, чтобы не оставить врагу ни крошки провизии; убить каждого мужчину, женщину и ребенка Нортумбрии в отместку за то, что они осмелились поднять оружие против своего короля. Когда собственный капеллан короля осмелился возвысить голос и сказать, что подобная жестокость не угодна Богу, его раздели до креста, связали уздечкой лодыжки и потом голым протащили по грязи через весь лагерь в поучение сомневающимся и чересчур добросердечным.
— Он одержим Дьяволом, — сказал Уэйс однажды днем, когда мы патрулировали берег реки к югу от города. — Если он опустошит всю эту землю, какой нам смысл бороться за нее?
Я бросил ему предостерегающий взгляд, хотя он и сам знал, насколько опасны его слова. Но, хотя кроме меня рядом не было никого, такие настроения уже стали до такой степени обычным явлением в армии, что на окраинах лагеря люди высказывали их вслух.
— Он хочет сойтись с Этлингом и королем Свеном в открытом бою, — предположил я. — Ничто другое его не удовлетворит. Он надеется своей жестокостью взбесить Этлинга до такой степени, чтобы выманить его из норы.
К тому времени нам стало известно, что мятежники на своих кораблях отступили по болотам и протокам в земли, именуемые Хелдернесс,[32] хотя никто точно не мог сказать, где разбит их лагерь. Но даже если бы мы и знали, король не смог бы провести свою армию через такие сложные земли. Гораздо лучше было подождать, пока они не выйдут из себя, и встретиться с ними в выгодных для нас условиях. То была лишь часть стратегии короля, в которой я мог усмотреть хоть какую-то логику.
Мы следовали берегом вниз по течению извилистой реки в поисках сам не знаю чего. Тем не менее, это было веселее, чем сидеть на заднице в лагере и в ожидании приказа короля развлекаться пьяными драками между враждующими баронами и их рыцарями. Они пришли сюда, чтобы сражаться с врагами, но за неимением оных сражались друг с другом.
Когда свет начал меркнуть, мы повернули назад. Как только город и лагерь, разбитый за его стенами, появились в поле нашего зрения, Уйэс крякнул, сдерживая крик.
— Что такое? — спросил я.
В четверти мили от нас на невысоком пригорке к югу от лагеря росла небольшая группа деревьев; Уэйс указал в ее сторону.
— Вон, — сказал он. — Похоже, вражеский разведчик, как думаешь?
Из сплетения веток поднялась небольшая стая голубей, что-то мелькнуло между стволов в мягком золотистом свете закатного солнца. Света было маловато, но я сумел разглядеть силуэт всадника на коне, хотя не был полностью уверен.
— А он нагле-е-ец, — задумчиво протянул Уэйс.
Укрытие находилось так близко к нашему лагерю, что по моему мнению, шпион мог унюхать даже запах кипящей в горшках похлебки.
— Как думаешь, сколько он еще просидит там?
— До ночи, скорее всего. Он мог бы уехать под покровом темноты. Наверное ждет, когда совсем стемнеет, прежде чем выехать снова.
То ли он не заметил нас, то ли не счел серьезной угрозой, иначе, конечно, не рискнул бы подобраться так близко. Все же имело смысл не привлекать к себе лишнего внимания, так что, притворившись, будто не видим его, мы развернулись и поехали обратно вдоль берега, словно собирались патрулировать его до утра. Но как только деревья скрылись из виду, мы свернули в сторону и совершили большой круг, пока не наткнулись на тропу, по которой он, по нашим расчетам, должен был ехать со своего наблюдательного пункта.
32
Хамбер, эстуарий на восточном побережье, образованный реками Трент и Уз (Уир) в Англии. Впадает в Северное море.