– Мы, Черножуковы, согласны поделиться с ближним, но даром отдать – нет уж! У нас детей нет, поэтому терять нечего. Мы тоже решили не вступать в колхоз.
– Да-а-а! – протянул Павел Серафимович и остановил взгляд на Иване.
– Я… Я не знаю, – запинаясь, начал он.
– И нам нечего делать в этом колхозе! – ответила за него жена.
– А почему ты за всех расписываешься?! – прямо-таки подскочил на месте раскрасневшийся Иван. – Хата чья? Моя и моих родителей! Огород и поле чьи? А скот?
– Мне отец тоже хороший кусок земли дал в приданое, – заметила Ольга. – И добро наживали вместе. Я не работала, что ли? Если я невестка, то, выходит, моего ничего там нет?!
– Я так не сказал. – Иван уже успокоился и вытер платком вспотевший лоб. – Но у меня есть еще и мать и отец. Мне нужно с ними посоветоваться.
– А своя голова есть на плечах? – Ольга толкнула Ивана локтем в бок. – Свое мнение ты можешь иметь? Или ты только детей делать умеешь?
– А о ком я забочусь? О детях, о родителях, вот о тебе. – Иван умолк. Он потер затылок и сказал: – Я не могу принимать решение без родителей.
– Понятно. – Павел Серафимович повернул голову в сторону сына Михаила. – А что ты, сын, молчишь? Ни слова не проронил. У тебя же трое детишек, нужно о них подумать.
– Хотите услышать мое мнение? – усмехнулся Михаил. – Окончательное решение я еще не принял. Сидел, слушал вас и удивлялся: как можно так цепляться за прошлое? Вы все будто паутиной срослись со всем своим «я» и «мое». Жизнь не стоит на месте, все вокруг изменяется, а вы все не хотите идти в ногу с современностью. Прошлая жизнь засосала вас, как болото, затмила глаза настолько, что вы не только будущего, но и нынешнего времени не видите! Рано или поздно придется измениться, потому что меняется жизнь. Вы не хотите этого понять!
– Замолчи! – прикрикнул Павел Серафимович. Он так громыхнул кулаком по столу, что Варя от испуга подскочила на месте. – Ты лекцию нам пришел читать?! – гремел голос отца. – Или тебя заслали коммуняки?! Продался уже им? И сколько же они тебе заплатили?
– А что я такое сказал? То, что вы все – пережитки прошлого? Так оно и есть!
– Сопляк! – крикнул Павел Серафимович. – Мы все горбатились, чтобы тебе дом построить, чтобы жил по-человечески, а теперь мы плохие? Может, еще скажешь, что на моей земле должны лодыри работать?
– Бедные люди, которые тоже хотят есть, – парировал Михаил.
– Кто работает с утра до вечера, тот никогда не сидит голодный. И ты, Михаил, это знаешь, – почти спокойно произнес отец. – И все-таки, твое мнение?
– А я пойду в колхоз, – сказал Михаил и нахально усмехнулся. Мать не выдержала. Чтобы не разрыдаться при всех, она опрометью выбежала в другую комнату, где дала волю слезам.
– Ты мой сын, – сказал отец. – Взрослый сын, и я должен уважать твой выбор. Но я бы советовал тебе не спешить.
– Я сам решу, что мне делать, – сказал Михаил. – А здесь мне уже нечего слушать. Я пошел?
– Иди, – глухим голосом отозвался Павел Серафимович. – Но я тебя не гоню.
– Будьте здоровы!
Михаил ушел, и за столом воцарилась тишина.
– Ну что же, – вздохнул Павел Серафимович, – пришло время высказать мое мнение. Конечно же, я не собираюсь отдавать землю колхозу. До последнего я буду на ней хозяином. Думаю, нужно послушать, что делают люди в других селах. Возможно, есть какой-то выход, чтобы спасти свое добро? Я слышал, что бандурист Данила ходит по соседним селам. Скоро будет и у нас, надо бы спросить его, что он слышал.
– Согласен, – поддержал его Гордей. – Не будем спешить. А Данила действительно везде бывает. Чего только не наслушается! Может, от него что-то путевое узнаем, тогда и помозгуем. А ты, Павел, не держи зла на Михаила. Молодое, зеленое, горячее, нарубит дров, а потом будет жалеть.
– Да. Он мой сын – этим все сказано, – ответил Павел Серафимович. – Надя, – обратился он к уже вернувшейся жене, – а принеси-ка нам бутылку водки! Не пьяницы мы, но понемножку можно! Да, братья мои?
Разговор за столом оживился, когда мужчины выпили по маленькой. Они похрустели солеными огурчиками, которые Варя принесла из погреба, пожевали соленого сала с прорезью – внесла мать.
– Подождем, – подвел черту в разговоре Гордей. – А там либо барин, либо собака сдохнет. Слышали такое?
– Расскажи – услышим, – повеселевшим голосом отозвался Федор.
– У одного еврея было много детей, поэтому, когда нечего стало есть, жена послала его к барину взять денег в долг, – начал Гордей, вытерев губы полотняным полотенцем. – Барин подумал и говорит: «Дам я тебе денег, даже возвращать долг не нужно будет, если за год научишь мою собаку по-человечески разговаривать». Подумал еврей и отвечает: «Мне надо с женой посоветоваться». Пришел домой грустный, так и так, говорит. А жена ему: «Иди, бери деньги и не раздумывай». Он ей: «А что будет через год?» – «Глупец! За год или барин, или собака сдохнет!»